К русской буржуазной революции !

(Фрагмент из работы "Русский передел: Национал-демократия как проект": часть первая, часть вторая)

Надо честно признать: последние пять столетий бытия русского народа — это история населения колонии.

Русские — в гораздо большей степени жертвы Империи, чем, скажем, финны или поляки, имевшие в России региональную автономию и даже свою протогосударственность. В отличие от них, русские попали в историческую ловушку под названием «Россия»; ловушка заключается в том, что Россия успешно выдает себя за страну русских, хотя на самом деле является местом их заключения, типа зоны. Как только русская личность осознает истинное положение дел — она испытает примерно то же самое, что и главный герой «Матрицы», однажды проснувшийся в чудовищной реальности. Расфасованные по ячейкам необъятной Мега-Системы, которая питается их разумом и кровью, русские спят и видят сны о «русской идее» и «Третьем Риме», о своей «всемирной отзывчивости» и «всемирно-исторической миссии». Проснуться — значит понять, что путь в русское будущее лежит через революцию: национально-освободительную и буржуазно-демократическую, антиимперскую и антифеодальную. Вроде Нидерландской революции гезов 1566-1606 гг., только в мирном варианте.

Отметим, что национал-демократия — это историческая реабилитация русской буржуазности, которая всегда третировалась апологетами Империи — и белыми, и красными (проницательный Константин Леонтьев объединил в себе тех и других, когда мечтал о «царе во главе социалистического движения»). Благодаря Империи русские, по сути, застряли в феодализме. Россия — страна перманентного средневековья. Изменить историческую парадигму попытался Февраль 1917 года, однако в силу того, что национал-демократия была представлена в нем лишь зачаточно и фрагментарно, дело кончилось зверской феодальной реакцией в лице большевиков (и, таким образом, сбылись мечты К. Леонтьева о социализме как новом феодализме). Путинизм — это очередная феодальная реакция. Никакого капитализма в России нет, а есть господство чиновно-олигархической знати во главе с кремлевским царем. Чекист во главе православной империи — это, пожалуй, даже покруче, чем леонтьевский царь во главе социализма.

Ответом на это является русская буржуазность — не столько социально-экономическая, сколько — и даже, прежде всего, — психологическая: стремление личности к максимальной независимости от государства, отвращение к религиозным и идеологическим спекуляциям, достоинство и самодостаточность. Это объединяет фермера и художника, студента и квалифицированного рабочего, предпринимателя и врача — всех, кто хочет трудиться, творить, знать, богатеть: русский средний класс в широком понимании, будущих русских гезов, которые выведут свой народ из церковно-имперского небытия к торжеству свободы и разума. <…>

…Когда-нибудь, ясным осенним утром, русский человек выйдет на широкую террасу своего большого загородного дома, чтобы послушать, как шуршит листва на каменных дорожках сада. И, заглянув в себя, обнаружит, что он так же, как эстонцы, не любит Бронзовых солдат — и вообще, больше похож на шведа или норвежца, чем на воспаленных персонажей Федора Михайловича, который из актуального диагноза, наконец, превратится в культурный реликт вроде Гомера или Эсхила.

Я мечтаю о том, что появится, наконец, такое понятие: русский бюргер, подразумевающее свободу от психопатической тяги к «предельному и запредельному», от «безбытности» и «богоносности», означающей, как правило, непролазные сортиры и неадекватность «по жизни». Бюргерство есть не измельчание русской личности, но ее трезвение, закалка, оформление. Российское государство всегда боролось с бюргером как с культурным и социальным типом, с бюргерством как состоянием души; оно начало свой исторический путь с уничтожения республики-бюргера — Великого Новгорода. Империи всегда был нужен босяк, а точнее психологическое босячество. Соответственно, для национал-демократии культурная, социальная и, прежде всего, психологическая буржуазность является основополагающей. Вообще, в России — в стране глубоко антибуржуазной — проповедь бюргерства как мировоззрения есть подлинная фронда, абсолютный нонконформизм. По существу, это проповедь революции.

(Осень 2007)

В защиту буржуазности

(Из полемики с Владимиром Карпецом)

Этот текст, написанный мною приблизительно год назад, дополняет недавнюю статью «”Кулаки” и “колхозники”», посвященную теме русского индивидуализма.

…Что же касается буржуазности – то, Владимир, посмотри вокруг: «красотища» неописуемая жизни российской происходит не от буржуазности, а от ее вечной недостаточности. Правильно писал Розанов: у нас вся собственность сводится к тому, что кто-то украл, подарил или нашел, а потому собственность НЕУВАЖАЕМА. Равно как и собственник, то есть человек, поскольку собственник – это естественная парадигма земного человеческого бытия. Россия же оставляет человеку лишь два варианта: рабство или «святость», «духовность» блин, ну ты понимаешь. Или ползай по Колыме, или по облакам шествуй (ты сейчас, по-моему, настаиваешь на первом), третьего – буржуазного, естественного – не дано. Отсюда, кстати, и вся изломанность русского психотипа, вся его «достоевщина», равно как и хроническая неустроенность русского быта (в широком смысле). А человеку надлежит не ползать и не «летать», а ходить по земле, гордо и прямо, темечком в солнце. В этом и состоит МОЕ, буржуазное язычество. Кстати, буржуазны были и древние греки. Не случайно ваш брат традиционалист (Генон, Дугин) так подозрительно относится к Элладе, считая ее некой патологией, поскольку там нету ни царей страшенных, ни рабов согбенных, ни империй охуенных. Для меня же как раз Эллада – традиция, основа европеизма...

…В ответ на мою апологию буржуазности, ты утверждаешь, что «не будет русский торговать». Ну, во-первых, буржуазность не сводится лишь к торговле. Например, художник-индивидуалист – порождение Ренессанса, причем даже безденежный – это тип вполне буржуазный. Тот же Ван Гог немыслим без буржуазности, хотя мог и недолюбливать «лавочников». Буржуазность – это когда не хочешь быть «привинчен и прикручен» и «отечески стеснен» (Леонтьев). Поэтому и Ван Гог, и кулак в равной степени буржуазны. Буржуазность – это, прежде всего, свобода, достоинство и самодостаточность, в КРАЙНЕМ своем выражении переходящие в анархию. Но именно в крайнем. А так, наиболее адекватное политическое воплощение буржуазности, разумеется, демократия. Вот почему новгородские «торгаши» были демократами. Кстати, они прекрасно торговали: красиво, честно, в соответствии со строжайшими ганзейскими нормативами. Так что, если следовать твоей логике, или новгородцы были нерусскими, или нынешние русские – нерусские. Я, сам понимаешь, думаю, что новгородцы как раз и являли собой исконный русский тип, а нынешние русские в значительной степени утратили (благодаря усилиям традиционалистов от Батыя до Сталина) исконные качества русской личности, прежде всего, вкус к свободе. Кстати, есть такой былинный (и потому еще более реальный!) персонаж – купец Садко. Неужто он нерусский? А ведь торговал, да как! И, несмотря на это, он все еще воспринимается массовым сознанием как эталон русскости. То есть, невзирая на усилия Сталиных, русский все еще знает, КАКИМ он должен и МОЖЕТ быть.

Садко – это еще и идеальный буржуазный тип, своего рода эталон буржуазности в ее русском понимании, совмещающий в себе (бесконфликтно, органически) и купца, и Ван Гога. Причем Ван Гог-то в Садко изначален. Садко сперва был гусляром (поэтом), а уж потом стал и купцом – от вдохновения и переизбытка здорового индивидуализма. И не случайно, что бог Велес является ОДНОВРЕМЕННО покровителем и торговцев, и поэтов. Проще говоря, Велес – это бог свободных людей, бог буржуазности. Вообще, буржуазность – это явление-то, скорее, языческое. Становление буржуазности в Европе четко связано с освобождением от авраамической ортодоксии (вспомним то же Возрождение, вдохновлявшееся античностью, «ветхими богами»). «Идея собственности порождена христианством» - слишком смелое твое заявление. Неужто те же римляне с их правовой-то культурой понятия о собственности не имели? (Вопрос риторический). Скорее уж надо обратить внимание на абсолютно коммунистический характер перво-христианства, который, кстати, вдохновлял позднее всех нигилистов. Не случайно, что становление буржуазности происходило на Западе в конфликте с католицизмом, а у нас – с православием.

Ты утверждаешь, что в России сейчас «лютует собственник». Нет, Владимир, не собственник лютует в России, а, как всегда, его величество российское государство в лице всемогущего чиновника – наследника ханских баскаков, ох лютует! Короче, я верю, что будет русский и торговать, и стихи писать, и за море плыть. Вспомни, какие возможности открывал русский «серебряный век», дрожжами которого было купечество. Вспомни союз Мамонтова с художниками, вспомни, что сам Брюсов происходил из купцов. Вот уж действительно русский век Велеса, уникальная возможность русской «новой античности», так и не реализованная благодаря неизжитому вашему «традиционализму». Вместо Борисова-Мусатова (вспомни его картины) пришел вертухай, чему ты и рад. И вот сейчас русская буржуазность ведет последний и решительный бой с «вертухаем»…

Июнь 2008

Пикалево: уроки и выводы

4 июня, на чиновном совещании в Пикалево Путин грозно заявил: «Самое плохое, что можно было сделать, чтобы заставить меня сюда не приехать, это начать нарушать здесь закон. И я думаю, что это было сделано в сговоре с теми, кто не хотел, чтобы я сюда приехал, а, может быть, и за деньги тех людей, которые не хотели, чтобы я сюда приезжал; потому что мы не можем поощрять нарушения закона, от кого бы они ни исходили и чем бы ни мотивировались».

Итак, товарищ Путин пригрозил-таки народу пальчиком. Даже опустился до гнусных намеков, что федеральную трассу перекрыли толпы, подкупленные его, Путина, врагами. Хотя и сам в это не верит. В его сумеречном чекистском сознании преступлением является не социально-экономический хаос с признаками гуманитарной катастрофы, созданный этим государством, а отчаянные попытки жителей Пикалево выжить, привлечь внимание общества к одному из тысяч русских городов, разоренных чинушами на манер баскаков Батыя. Приехал бы Путин, если бы пикалевцы не перекрыли трассу? Вряд ли, ох вряд ли: мало ли этих вымирающих городишек по всей российской империи, во все не наездишься…

Путин недоволен именно тем, что его ЗАСТАВИЛИ приехать в Пикалево. Заставил народ. И Путина, как типичного функционера российской имперской власти, сие обстоятельство не на шутку злит. Эта власть, никогда не имевшая нормальной обратной связи с народом, все всегда спускала сверху – и царскую «грозу», и царские милости. Любая воля снизу, даже выраженная вполне верноподданно, для нее органически неприемлема. Вспомним 9 января 1905 года. Царь, который лично "кровавым" конечно не был, просто не мог в принципе выйти к народу по его, народа – нет, не требованию ! – нижайшей просьбе. И система отреагировала свинцом. Вот и пикалевцам она слегка показала свои крысиные чумные зубки. Для острастки. Чтобы помнили и 9 января, и Новочеркасск 1962 года. Поскольку не может простить даже зачаточной народной воли, даже начальной народной самоорганизации, даже проблесков человеческого достоинства. Так уж она устроена, такова ее генетика, ее старинная антинародная природа.

Пикалевские рабочие, словно какие-то некрасовские персонажи, несколько часов, под дождем ждали прибытия начальства, уповая на его милость, надеясь на справедливость. А с ними никто толком и не поговорил. Типичный русский бунт, венчаемый упованием на доброго царя, на справедливого барина-отца. Мол, барин приедет и рассудит. А барин-то не рассудил, а осудил. Денег-то, правда, кинул, даже воду горячую обещал включить, благодетель. Но и плеткой пригрозил – мол, знайте свое место холопское. Да, типичный русский бунт. Пока типичный.

Путина испугало, что следующее народное выступление может оказаться уже не типичным, а стоящим на уровне зрелой демократической борьбы. Он, кадровый чекист, вдруг увидел сквозь унылые виды заброшенных пикалевских заводов совсем другую картину: бурлящие протестом гданьские судоверфи 1981 года. Увидел, при этом четко сознавая чудовищную неэффективность российской бюрократической пирамиды - о чем говорить, если для решения проблем 22-тысячного городка должен прибыть самолично премьер-министр! Такая Россия обречена «распасться». А точнее, стать другой страной, не отягощенной имперской кармой и паразитарной бюрократией, вроде губернатора Ленинградской области Сердюкова, недавно открыто заявившего, что знает ситуацию в Пикалево «как свои носки: заканчивая ногтями на пальцах». Это он, собственно, о народе так.

На фото: Лех Валенса на Гданьской судоверфи. 1981 год.

«Кулаки» и «колхозники»

В сообществе ru__nazdem недавно был опубликован текст «Скандинавская традиция», посвященный весьма важной, скорее всего, даже ключевой для русского будушего теме. «Герои» поста – известный норвежский праворадикал Варг Викернес и еще более известная правозащитница Валерия Новодворская. Привожу его полностью:

«Люди разных взглядов пишут об одном и том же:

Викернес: В Норвегии мы всегда жили в маленьких селениях, распределенных среди побережья, в то время как население в Швеции и Дании всегда было более сконцентрировано. Во времена викингов датчане и шведы жили в основном в деревнях, в то время как норвежцы жили на фермах.
Люди становятся такими же, как и окружающая их природа. У нас, норвежцев, были самые трудные условия жизни, и мы всегда должны учиться оставаться одни, так как каждая ферма находится на большом расстоянии от других. Это сделало нас сильными индивидуалистами!

Новодворская: Рельеф - это очень важно. Выше нас, севернее, лежит Скандинавия. С совершенно ужасным климатом. С противнейшим рельефом, изрезанным, прихотливым, там фьорды, от одного населенного пункта до другого там не доберешься иначе как на ладье. Ногу поставить некуда. Распахать что-нибудь - ну разве что клумбу разведешь, да и то цветы не вырастут. Так вот что такое этот самый изрезанный рельеф.
Кстати, изрезанный рельеф Аттики, т.е. будущей Эллады, обеспечил одну очень необходимую для индивидуалистического менталитета вещь. Отсутствие крупных поселений, отсутствие самой возможности жить на общинном уровне. Здесь сама география диктует индивидууму, что он будет жить один, а с соседями видеться по большим праздникам. То же и в Скандинавии.
Невозможно сбиться в стаю, невозможно сбиться в кучу. Нет места. И поэтому такие интересные поселения возникают в Аттике.
Здесь Лакедемон (Спарта) на юге, в Пелопоннесе. Севернее - Афины, потом Фивы, потом Коринф. Сами по себе. На одной горе - Афины, на другой горе - Коринф. Где-то кусочек низменности, и там Фивы оказываются. Лакедемон - вообще на очень много стадий южнее. Крошечные полисы. По нашим стандартам крошечные, ибо невозможно создать крупное централизованное государство. От горы до горы очень неудобная местность...
...К перекрестку западной цивилизации третьими подходят скандинавы, подходят варяги. Что эти-то могли дать? Культура у них была в зачаточном состоянии, рационального подхода не было вовсе. Что они могли дать при таком раскладе? Они дают, может быть, самый ценный элемент. Они дают абсолютно индивидуалистический склад. Это будет предопределено их ландшафтом, их климатом. Чистый индивидуализм, такой свирепый индивидуализм! И страсть к свободе…».

С удовольствием прокомментирую.

Вся история России, в силу ее смешанной, полуазиатской природы, вся история становления русского психотипа и русской культуры есть напряженная, трагическая борьба двух начал: европейского, индивидуалистического, и восточного, коллективистского – увы, с преобладанием последнего.

В домонгольской Руси, во многом сформировавшейся под «варяжским» влиянием, доминировало индивидуалистическое начало, ставшее решающим для формирования всей Европы. Отсюда и пресловутая «феодальная раздробленность», а точнее, федеративность и вечевой демократизм, которые, по мнению имперских историков – как царских, так и советских – стали фатальной причиной падения русских княжеств под ударом Орды. Но так ли это? Здесь нет необходимости вступать в подробную дискуссию по данному вопросу, замечу лишь, что в свое время «раздробленные» древнегреческие полисы успешно отразили натиск централизованной государственной махины Ксеркса.

После того, как Русь стала жалкой "европейской" околицей Монгольской империи, подобно катку, смявшей весь прежний русский уклад, наша культура индивидуализма последовательно вытесняется коллективистскими началами, на основе которых выросла Московия, а впоследствии и Россия. Собственно, что такое противостояние Москвы и Новгорода в контексте нашей темы? Объяснение очевидное: Новгород – это осколок домонгольской индивидуалистической культуры, абсолютно нетерпимый и чужеродный в формировавшейся России – наследнице Орды.

Именно с этого момента русская культура индивидуализма становится маргинальным и чуть ли не крамольным явлением. Не спасли положение и петровские реформы, лишь придавшие новый, европейский дизайн прежнему восточному коллективизму. Наряду с разделением русских на староверов и никониан, крепостных и крепостников, стоит обратить внимание и на еще одно, может быть самое главное разделение в нашем народе, проходящее через все сословия и социальные группы: раскол на условное индивидуалистическое меньшинство и условное коллективистское большинство. Сформировались два полярных русских психотипа, две противоположных русских культуры и, по существу, два разных народа, о чем уже писали многие авторы. В нашем случае это разделение можно обозначить как «кулаки» и «колхозники». Именно последние стали социально-психологической базой советчины, которая возвела коллективизм в ранг настоящего культа. Советчина – это историческая кульминация российского коллективизма. Сталинская коллективизация, хотя и несла в себе четкую антикрестьянскую направленность, в действительности имела гораздо более широкое значение: она способствовала утверждению коллективизма в советском обществе в целом. В коллективизации воплотилась совковая (и шире – ордынско-имперская) ненависть к индивидуализму.

«Кулаки» же (повторяю, не как узкая социальная группа, а как психологический тип) неизменно составляли лагерь антисоветского сопротивления, как в период «гражданки», так и в годы Второй мировой. Собственно, национал-демократический проект – это актуальное продолжение «варяжской» традиции индивидуализма – «традиции свободы, упорства и человеческого достоинства» (Новодворская).

Когда-то Чехов призывал выдавливать из себя раба. Я бы конкретизировал: современному русскому надо выдавливать из себя «колхозника». Рельеф, ландшафт, география – это все-таки, убежден, не фатальные показатели. Повторяю: до монголов мы были вполне себе индивидуалистами, живя там же, что и сейчас. Сама же Новодворская пишет о тех временах: «Полуязыческая Русь, не знавшая слова "смирение", отвергавшая покорность вместе с рабством, где не было толпы - был народ... Не забывшая еще рунические предания своих благоприобретенных варягов, Одина и Тора, скандинавское программное бесстрашие, помножившееся на скифскую степную удаль, на вечное партизанство вятичей, кривичей и древлян» («Крестовый поход идей»).

Современный русский регионализм есть всего лишь одна из проекций возрождения русской культуры индивидуализма. Русский регионализм утверждает конкретную, содержательную многоликость русского народа – как антитезу насажденной имперской безликости. Империя с ее унификацией украла у русских многообразие этно-региональных индивидуальностей, превратив нас в унитарную псевдонацию, в этнический субстрат, обеспечивающий единство огромного, несуразного супер-государства. Перефразируя О. Мандельштама, можно сказать, что Россия всегда строилась не для русских, а из русских. Пора понять: невозможно, оставаясь «великим» имперским народом, стать нормальной нацией. Мне видится такая последовательность: от возрождения русской культуры личностного индивидуализма - к этно-региональной самобытности и самостоятельности (индивидуализм регионов) и далее – к становлению на основе нынешней русской этничности целого созвездия суверенных наций-индивидуумов европейского типа.

Всероссийская чрезвычайная комиссия

До чего же все-таки разные страны – Украина и Россия! Разные, как нормальный человеческий дом и дурдом.

Вот 17 мая президент Украины Виктор Ющенко выступил на митинге в историко-мемориальном заповеднике «Быковнянские могилы» под Киевом. Он заявил: «Украина должна наконец полостью и окончательно очиститься от символов режима, который уничтожил миллионы невинных людей». Будучи нормальным, вменяемым человеком, Ющенко считает, что советские символы – это «символы убийства, сохранение которых является надругательством над всеми». Совершенно правильно. Можно лишь поздравить Украину с таким президентом.

А нас поздравлять не с чем. У нас все иначе. В России, как всегда – особый путь (вероятно, по аналогии с особым отделом). 10 апреля этого года принят Федеральный закон «О внесении изменения в статью 1¹ Федерального закона "О днях воинской славы и памятных датах России"».

В нем читаем:

«В Российской Федерации устанавливаются следующие памятные даты России:

25 января - День российского студенчества;

12 апреля - День космонавтики;

22 июня - День памяти и скорби - день начала Великой Отечественной войны (1941 год);

29 июня - День партизан и подпольщиков;

3 сентября - День солидарности в борьбе с терроризмом;

7 ноября - День Октябрьской революции 1917 года;

9 декабря - День Героев Отечества;

12 декабря - День Конституции Российской Федерации».

Итак, Российская Федерация официально закрепила почитание дня большевицкого переворота. Однако кремлевским наследникам совка этого мало. 19 мая появился указ президента Медведева о создании Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России (как уже съехидничали многие – получается, в интересах России фальсифицировать историю можно и нужно). Вся деятельность этой «чрезвычайной комиссии» будет подчинена одной главной цели: защите системообразующего российского мифа, т.е. «правды о войне» и «великой победе». Проще говоря, пещерные совковые представления о Второй Мировой войне отныне приобретают статус непререкаемого религиозного догмата. Теперь как еретические должны полететь в печь «Архипелаг ГУЛАГ» с его оправданием власовцев, «Хранить вечно» Льва Копелева, «Война все спишет» Леонида Рабичева и множество других воспоминаний, «очерняющих» образ воина-освободителя, а также «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева вкупе с его убийственными письмами о ВОВ. В огонь должны последовать книги Виктора Суворова и Владимира Батшева, исследования Энтони Бивора и Иоахима Гофмана, масса мемуаров и солидных исторических томов о тех или других событиях Второй мировой войны. Отныне и вовеки недопустимо сомневаться в том, что сталинская империя была голубем мира, а Жуков – гениальным полководцем и величайшим гуманистом.

Много, ох много работы предстоит топорной медведевской комиссии! Далеко ходить не надо: аж накануне подписания указа о ее создании появилась очередная статья Юлии Латыниной, в которой утверждается, что пламенный чекист Василий Кононов, эта невинная жертва латвийских фашистов-натовцев, в годы войны убивал мирных селян, оказывается, будучи переодетым в немецкую форму – «потому что цель операции состояла не просто в том, чтобы убить мирных жителей, а именно в том, чтобы приписать это преступление нацистам» («Новая газета», № 50-51, 18 мая 2009). Получается, прав Владимир Буковский, который еще в советские времена рассказывал о зверствах чекистов, переодетых в немецкую форму; правы и те, кто сейчас в Украине пишет о плановых зверствах энкаведешников в форме бойцов УПА. Статья содержит весьма крамольную мысль: «Система международного права несовершенна, и преступления Гитлера признаны преступлениями, потому что он проиграл, а преступления Сталина не признаны преступлениями, потому что он выиграл». Автор – явный объект для медведевской «комиссии по расследованию антироссийской деятельности».

Однако стоит напомнить, что чрезвычайщина в отношении истории непременно приведет к чрезвычайщине в политике. Кремль сделал очередной широкий шаг к реставрации тоталитаризма.

Остается верить, что далеко не все захотят жить в неосоветском сумасшедшем доме – благо, что пример Украины перед глазами.