Имперские идеологи не устают предостерегать русских об опасности «вырождения в эстонцев», которое, по их словам, наступит в случае нашего отказа от «Империи и Церкви». Эти большевики от православия не желают видеть, что именно в компании с «Империей и Церковью» грядет вырождение русских в обитателей того света.
А я, сказать по правде, эстонцам завидую. Именно как русский. А в еще большей степени завидую литовцам. Почему? Да потому, что свой исторический путь мы с ними начинали вместе, будучи поначалу чуть ли не одним народом, чуть ли не одной страной. Одно время на московских монетах даже красовался всадник с мечом, ныне известный нам по литовскому гербу. Теснейшие родовые аристократические связи между Русью и Литвой общеизвестны. Например, герои Куликовской битвы князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, знаменитый князь Боброк – все из Литвы. В Литве же Боброк и погиб, вновь сражаясь с татарами на Ворскле в рядах великого князя литовского Витовта. Позднее Витовт (да пребудет в веках его имя!) едва не стал «королем Литвы и Руси», поскольку Литва, имея на то все основания, выступала как один из главных конкурентов Москвы в деле «собирания земель» (но в принципиально ином формате).
Тем поразительнее разница в результатах исторических путей наших народов. Литовцы, в итоге, несмотря ни на что, сформировались как нормальный европейский народ, а вот русские… Русские – это нечто двусмысленное, неоднозначное, евразийское. Не то этнос, не то культурно-церковное сообщество, в которое вступает всякий желающий. Не то особо угнетенное тягловое имперское сословие типа крепостных или илотов.
Неудача Витовта – это величайший исторический ОБЛОМ прежде всего для, нас, русских.
Помните фильм «Никто не хотел умирать» про послевоенную Литву? Там звучит такой вопрос: «Решай, с кем ты: с Советами или с литовцами?». То есть, для подавляющего большинства литовцев быть литовцем значит быть антикоммунистом. Национальная самоидентификация литовца подразумевает антисоветизм. Невозможно быть советским литовцем. Литовец – значит, готовь обрез и защищай свой хутор, свой двор от колхоза. Выпускай кишки чекисту и райкомовцу.
Не так у русских. Быть красным русским очень даже возможно. У нас до сих пор решить не могут, с каких позиций писать историю гражданской войны: с позиций Колчака или с позиций Ворошилова с Буденным? С позиций крестьянского заступника Антонова или коммуниста-карателя Тухачевского? С позиций германофила Краснова или англофила Деникина? В лучшем случае стараются писать со всех позиций сразу, и в результате получается что-то уж совсем невообразимое. А в худшем – пишут новый вариант истории СССР, в которой нерусская банда «народных комиссаров» именуется «нашим правительством», подвластная им Совдепия – «нашей страной», а большевистская госбезопасность – «защитницей интересов нашей Родины» (показателен поток хвалебных телепередач о советских агентах и провокаторах 20-30-х гг.). Налицо распад самосознания, шизофрения, бред…
Но самая дремучая ситуация у русских – с оценкой Второй Мировой войны. Уж тут-то не стоит вопрос, как ее рассматривать: с позиций Власова или Сталина? Преклонение перед пирровой «великой победой» царит как на государственном, так и на личном уровне. Во времена ельцинского антикоммунизма еще как-то пытались «неоднозначно» трактовать Краснова и Власова, но при Путине их сделали однозначными «подонками» и «предателями» - и, надо сказать, русские в подавляющем большинстве с этим согласились. То есть, по сути, снова согласились на участь «героического» пушечного мяса, отвергнув саму попытку обретения иной исторической судьбы. Они мысленно вновь и вновь в вечном октябре 41-го спасают советскую столицу, охваченную еврейско-коммунистической паникой.
А вот прибалты не боятся чествовать своих ветеранов войск СС. Взгляд на свою историю у них цельный и ясный. И плевать они хотели на политкорректность, а еще больше – на «антифашистские» завывания с востока. Поскольку рассматривают борьбу своих дедушек на стороне Германии как освободительную войну против большевистской тирании за свой народ, за родную землю. А у нас же полно русских националистов вроде А. Севастьянова, готовых снова, если бы повторилась история, защищать «родину». Так они с почтением именуют сталинский концлагерь – СССР, в котором уничтожали русский народ. И Краснова с Власовым эти севастьяновы готовы снова повесить, причем самолично. А заодно и всех нынешних красновцев и власовцев.
Да что прибалты – взять тех же украинцев. Ветераны ОУН и УПА, не страшась истерики красного отребья, открыто выходят на улицы Киева в своих старых мундирах европейского покроя. Вот недавно, 7 ноября, во Львове украинские националисты вырвали у коммунистов красный флаг и публично его растоптали. А русские националисты по сей день покорно шествуют в хвосте кумачовых демонстраций 1 и 9 мая. Попытались было самостоятельно пройтись 4 ноября «русским маршем» - и все равно, ведомые гротескным Поткиным, ловко зарабатывающим себе место в будущем предвыборном списке, оказались под красной жопой думских «жирных котов» - Бабурина и Рогозина.
Посмотрите, как легко облетела советчина с Балтии – будто никогда и не было там штампованных советских названий, насажденного советского быта и стиля жизни. Не помогли дотации, которые Москва вкачивала в «Советскую Прибалтику» за счет русской деревни – только ради того, чтобы удерживать этот вполне европейский край в объятиях восточной деспотии. Даже с Украины, в которую советизация проникла гораздо глубже, сходит краснота. И держится, опять-таки, в регионах с преобладающим русскоязычным населением.
Да, к русским и к России совок прикипел намертво. Можно даже сказать, въелся. Особенно в патриотовщину. Вот, скажем, Шурыгин – как его: замполит, политрук? В день памяти Венгерского национального восстания 56-го года сидит в телевизоре, в патриотической программе «Русский взгляд» и объясняет русским, что, мол, танки-то советские венгров тогда правильно давили. Причем давили-то гуманно. «Всего-то» тысячи две укокошили. Да потом еще к стенке поставили человек триста. Да вынудили бежать на Запад тысяч двести…
И все лишь за то, что эти люди уважали себя, и не желали жить по кремлевским указкам в зловонной совдепии «венгерского разлива». Не желали походить на русских, себя не уважающих. Не стали терпеть на своей шее лояльные к Москве еврейские кадры, которые в лучших традициях красных режимов составляли тогда в Венгрии ядро компартии, людоедской госбезопасности и аппарата пропаганды. Очевидно, именно поэтому советским послом в Венгрии тогда был Андропов – субъект тоже с весьма экзотической генеалогией. По сути, он и руководил очередным усмирением венгров, этот будущий кумир совковых приверженцев «порядка». Поцелуйте его портрет, патриот Шурыгин – он еще не мироточит? Вы с Прохановым мастера обретать чудотворные иконы – вот Александр Андреевич недавно икону Путина народу явил…
Вы бы, я уверен, и в Балтию на танке с удовольствием въехали бы. И в Украину. Да вот только не бывать этому уже никогда. Отъездились. Даже русские начинают сознавать, что их интересы и интересы вашей азиатской империи – это разные, а зачастую и прямо противоположные вещи. Недаром этим летом, чуть ли не накануне 22 июня, в «Парламентской газете» (!) проскочил-таки честный материал об антисоветской Локотской республике, созданной русскими в немецком тылу, на Брянщине, в годы последней войны. По существу это было первое со времен разгрома Новгородской республики аутентичное государственное образование русских, полноценное во всех отношениях. Которое сполна выявило изначальные европейские качества русских – способность к самоорганизации, свободолюбие, неприятие какой-либо уравниловки. Я уж не говорю, что Локотская республика полностью опрокидывает патриотические штампы относительно народных настроений во время той войны – вместе с отступавшими немцами с Брянщины ушли порядка 50 тысяч человек, а антисоветское сопротивление продолжалось в тамошних лесах даже после 45-го года. Такие вот русские «лесные братья». Потому-то и была столь зловонной реакция нынешнего, путинского совдепа на упомянутую публикацию. Орда-Евразия, держащая русских в пленении, понимает: Локотский феномен – это та самая «кощеева игла», в которой заключена ее погибель. Это актуальный призыв к регионалистскому, антиимперскому, национально-демократическому самоопределению русских, делающему возможной их возвращение в европейскую историю.
Так вот, Литва, Литва… Сокровенная ностальгия русской души, ее вечный соблазн, зовущая лесная нота утраты. Главный мотив первого русского диссидентства: куда бежать? в Литву! Благо, что начиналась она чуть ли не за Калугой. Недаром Иван Грозный, взяв Тверь, первым делом кинулся резать проживавших там литовских пленных как зловредных рассадников западничества, на которое русские, в общем-то, откликаются охотно. Все эти «византистские» разговоры о якобы природном русском антиевропеизме – не более, чем басни, состряпанные амбициозной литературной «нерусью». Оставь русского в покое, наедине с самим собой – и тот быстро разберется, что он белый человек, и если пока еще не совсем европеец, то уж европеоид – точно. Потомок Мамая Грозный это хорошо понимал и действовал радикально: литовцев под нож, а заодно и всех русских в округе. Селекция! Чтобы остались лишь те, кто, спустя четыре столетия, не будет испытывать к Литве, да и вообще к Европе, ничего, кроме лютой красной зависти, неотличимой от ненависти. Те, кто в 40-ом году смотрели тяжелым взглядом из-под плоских козырьков уродливых советских фуражек на обильные хуторские окорока и бочонки с добрым домашним пивом. На обреченных хозяев, так похожих на русских…
Однако пора нам позавидовать нашей сестре Литве благородной белой завистью. Хорошей завистью белых к белым. Помня, что когда-то литовцы называли громового бога «Перкунас», а наши почти так же – «Перун».
