Пикалево: уроки и выводы

4 июня, на чиновном совещании в Пикалево Путин грозно заявил: «Самое плохое, что можно было сделать, чтобы заставить меня сюда не приехать, это начать нарушать здесь закон. И я думаю, что это было сделано в сговоре с теми, кто не хотел, чтобы я сюда приехал, а, может быть, и за деньги тех людей, которые не хотели, чтобы я сюда приезжал; потому что мы не можем поощрять нарушения закона, от кого бы они ни исходили и чем бы ни мотивировались».

Итак, товарищ Путин пригрозил-таки народу пальчиком. Даже опустился до гнусных намеков, что федеральную трассу перекрыли толпы, подкупленные его, Путина, врагами. Хотя и сам в это не верит. В его сумеречном чекистском сознании преступлением является не социально-экономический хаос с признаками гуманитарной катастрофы, созданный этим государством, а отчаянные попытки жителей Пикалево выжить, привлечь внимание общества к одному из тысяч русских городов, разоренных чинушами на манер баскаков Батыя. Приехал бы Путин, если бы пикалевцы не перекрыли трассу? Вряд ли, ох вряд ли: мало ли этих вымирающих городишек по всей российской империи, во все не наездишься…

Путин недоволен именно тем, что его ЗАСТАВИЛИ приехать в Пикалево. Заставил народ. И Путина, как типичного функционера российской имперской власти, сие обстоятельство не на шутку злит. Эта власть, никогда не имевшая нормальной обратной связи с народом, все всегда спускала сверху – и царскую «грозу», и царские милости. Любая воля снизу, даже выраженная вполне верноподданно, для нее органически неприемлема. Вспомним 9 января 1905 года. Царь, который лично "кровавым" конечно не был, просто не мог в принципе выйти к народу по его, народа – нет, не требованию ! – нижайшей просьбе. И система отреагировала свинцом. Вот и пикалевцам она слегка показала свои крысиные чумные зубки. Для острастки. Чтобы помнили и 9 января, и Новочеркасск 1962 года. Поскольку не может простить даже зачаточной народной воли, даже начальной народной самоорганизации, даже проблесков человеческого достоинства. Так уж она устроена, такова ее генетика, ее старинная антинародная природа.

Пикалевские рабочие, словно какие-то некрасовские персонажи, несколько часов, под дождем ждали прибытия начальства, уповая на его милость, надеясь на справедливость. А с ними никто толком и не поговорил. Типичный русский бунт, венчаемый упованием на доброго царя, на справедливого барина-отца. Мол, барин приедет и рассудит. А барин-то не рассудил, а осудил. Денег-то, правда, кинул, даже воду горячую обещал включить, благодетель. Но и плеткой пригрозил – мол, знайте свое место холопское. Да, типичный русский бунт. Пока типичный.

Путина испугало, что следующее народное выступление может оказаться уже не типичным, а стоящим на уровне зрелой демократической борьбы. Он, кадровый чекист, вдруг увидел сквозь унылые виды заброшенных пикалевских заводов совсем другую картину: бурлящие протестом гданьские судоверфи 1981 года. Увидел, при этом четко сознавая чудовищную неэффективность российской бюрократической пирамиды - о чем говорить, если для решения проблем 22-тысячного городка должен прибыть самолично премьер-министр! Такая Россия обречена «распасться». А точнее, стать другой страной, не отягощенной имперской кармой и паразитарной бюрократией, вроде губернатора Ленинградской области Сердюкова, недавно открыто заявившего, что знает ситуацию в Пикалево «как свои носки: заканчивая ногтями на пальцах». Это он, собственно, о народе так.

На фото: Лех Валенса на Гданьской судоверфи. 1981 год.