Жил-был в страшной довоенной Латвии деревенский парнишка Вася Кононов. Так и прозябал бы он всю жизнь под гнетом буржуазно-националистического режима, да вот нагрянула в 1940 году с востока долгожданная советская власть. Не растерялся Васятка: вступил в комсомол и даже стал местным комсомольским вожаком. Короче, конкретно в люди парень пошел. Да вот беда: только-только стали республику обустраивать, от антисоветского элемента очистили (аж 15,5 тысяч выслали 14 июня 1941 года) – тут-то Гитлер и нарушил мирный труд советских людей. Вася опять не сплоховал: уже в июле 41-го драпанул вместе с героической красной армией – видать, оставаться в Латвии комсомольскому активисту было совсем не с руки, поди, наактивничал там изрядно. Потом Вася полгода учился в далеком Ижевске на красного партизана. Если конкретно – на подрывника. И если уж совсем конкретно – партизан тогда и потом готовил известный товарищ Берия, т.е. организация, которую в народе ласково называли Лубянкой. Короче, стал комсомолец Кононов чекистом-террористом.
В июне 43-го новоиспеченный партизан Кононов выпрыгнул с парашютом с самолета «Дуглас». И где же он приземлился? Конечно, в хорошо знакомой ему Латвии, причем в родной местности – в Латгалии. К 1944 году Кононов уже командовал партизанским отрядом. Говорят, много немецких эшелонов под откос пустил. Но главный свой подвиг Кононов совершил в латгальской деревне Мазие Бати (Малые Баты).
Заковыка в том, что отношения Кононова и его отряда с местным населением категорически не складывались. Это была не редкость в истории т.н. партизанского движения, а точнее в истории чекистских спецбанд, действовавших в немецком тылу. Писатель и историк Владимир Батшев убедительно доказывает, что главной задачей партизан было «уничтожение предателей» и всяческое препятствование налаживанию в немецком тылу нормальной человеческой жизни. Ну не мог товарищ Сталин позволить, чтобы при немцах народ жил лучше, чем при большевиках – а ведь так и жил, сволочь, как показывает пример Локотской автономии. И для недопущения такого явного антисоветского безобразия были буквально все средства хороши – вплоть до лютого террора в отношении собственного народа с переодеванием «партизан» в немецкую форму. Я писал об этом подробно в статье «Вспомним ту осень!». В ней, в частности, я привожу свидетельство Владимира Буковского о неистребимой склонности чекистов к веселому маскараду с использованием мундиров вермахта и СС.
Короче, отношения партизан со своим народом совсем не складывались. Не помогало и то, что Кононов был местным уроженцем. Возможно, это обстоятельство, напротив, даже осложняло ситуацию – люди могли помнить предвоенную комсомольскую деятельность нашего удалого Васи. Таких комсомольцев и в России тогда не шибко любили, не то, что в Латвии. В общем, народ хотел нормально жить, а сталинские бандиты-террористы нормально жить никак не давали. Что оставалось делать селянам? Разумеется, искать защиты у немцев, рискуя попасть в разряд «предателей» и «полицаев». Это и произошло с жителями Малых Бат. Точно известно, что «Малые Баты не были включены в список опорных пунктов полиции немецкого оккупационного управления данного района, и ни один из жителей, убитых в этой акции, не был мобилизован в действующую службу и не состоял в милитаризованных формированиях немецких оккупационных властей».
Девятерых жителей села Малые Баты Кононов с подручными уничтожил по решению «партизанского суда» как «полицаев». Это произошло в мае 1944 года. При этом в «полицаи» попали три женщины, одна из них на девятом месяце беременности. Из девяти человек пятеро были расстреляны, а четверо сожжены заживо, включая беременную женщину. Она сперва выбралась из пламени, но красные герои решительно затолкали ее обратно в огонь. Все люди Кононова были одеты в немецкую форму – возможно, поначалу «акцию возмездия» хотели, как обычно, списать на зверства оккупантов. Так же потом в Западной Украине будут зверствовать чекисты, переодетые в форму УПА, возбуждая в народе ненависть к «бандеровцам».
Кстати, вскоре, в том же 1944 году, Латгалия весьма тепло встречала отступавших на запад власовцев. Натуральным деревенским пивом угощала этих настоящих русских ребят. Очевидно, здесь есть определенная «заслуга» партизана Кононова…
Есть явления, фокусирующие сущность того или иного государства, его смыслов и ценностей, цивилизационных устремлений. Таким явлением стала недавняя гибель президента Польши Качиньского, когда Интернет высветил поистине людоедский лик типового россиянина. Таким же явлением, и даже в большей степени, остается дело «ветерана Кононова». Латвийский журналист Дидзис Мелькис пишет: «Как показывает постановление Большой палаты Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу Василия Кононова и реакция на него официальной Москвы, моральный рубеж между Европой и не-Европой совпадает с восточной границей Латвии».
Именно так. Ибо, кто такой Кононов? Ответ на этот вопрос является сегодня тестом на цивилизационную идентичность и просто на душевное здоровье. Нормальному человеку очевидно: Кононов – чекистский палач, подлый и циничный убийца, позор русского народа. Ведь, скажем, не делает же Америка кумира из лейтенанта Келли – "героя" вьетнамской деревни Сонгми. Америка лейтенанта Келли стыдится, предпочитает его не вспоминать. А путинская Россия изо всех сил делает Кононова одним из символов «великой победы». И это – диагноз. Мы – глубоко больное общество. Причем, опасное для окружающих. Защищая Кононова, Эрэфия подтверждает свою генетическую связь с людоедским сталинским государством. Защищая Кононова, нынешняя Россия защищает не просто «великую победу» как свой базовый миф. Защищая Кононова, нынешняя Россия отстаивает сталинизм как принцип и систему. Агрессивно расписывается в генетическом сталинизме. А значит мы вне цивилизованного мира.
Где, в какой нормальной стране в таком праведном раже защищают убийц, палачей и садистов? Российский Совет Федерации осудил недавнее решение ЕСПЧ, согласно которому Кононов является военным преступником. Еще этой зимой щедрый столичный мэр Лужков отвалил на «правовую поддержку» закоренелого красного бандита пять миллионов рублей. Главные российские телеканалы с пафосом защищают «ветерана» от «латвийского неонацизма». Как и три года назад, во время битв вокруг пресловутого «бронзового солдата», кремль спустил с цепи своих слюнявых шавок – «нашистов»: «К посольству Латвии вышли 100 активистов движения “Наши” в судейских мантиях и масках с портретами 14 судей Страсбурга, признавших законным обвинение в геноциде ветерана Василия Кононова, воевавшего против фашистов. Переоблаченные “Страсбургские судьи” потребовали у правительства Латвии вознаграждения, которое они отработали, признав преступником человека, боровшегося с нацистами». Можно лишь поражаться этой особо ублюдочной поросли конформистов, чей подлый типаж уже оставил далеко позади знаменитый брежневский комсомольский актив. И главное – начинается чуть ли не всероссийский сбор подписей в поддержку Кононова. Не удивлюсь, если подпишется вся Россия, не сознавая, что выносит себе исторический приговор…
Чем закончить? Несколько слов по адресу президента Латвии Валдиса Затлерса. Что он делал на Красной площади 9-го мая? Разве он не понимает, что «день победы» - это, по существу, праздник кононовых? Разве не в результате этой «великой победы» из Латвии в 1949 году было депортировано свыше 44 тысяч лучших латышей? Разве не в результате этой «великой победы» Латвия снова стала советской колонией? Странно, что эти вопросы латышу Затлерсу задаю я, русский…
P.S. Лужков, переименуй станцию метро «Партизанская» в «Кононовскую». Может пройти «на ура». Спеши.
Показаны сообщения с ярлыком публицистика. Показать все сообщения
Показаны сообщения с ярлыком публицистика. Показать все сообщения
среда, 26 мая 2010 г.
суббота, 22 мая 2010 г.
За русский народ!..
24 мая 1945 года на кремлевском приёме в честь командующих войсками красной армии Сталин произнес свой знаменитый тост за здоровье русского народа. Этот небольшой текст и поныне остается своеобразной мантрой патриотов, видящих в нем свидетельство особой любви Сталина к русскому народу, а также исторический документ, подтверждающий дальнейшую «русификацию» большевизма, якобы начавшуюся еще в предвоенные годы. Эта публика традиционно млеет при виде сталинских погон и сталинских попов с советскими орденами на рясах…
Сталин сказал (цитирую по газетному отчету):
«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего, русского народа.
Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа! (Бурные, долго несмолкающие аплодисменты)».
Итак «вождь и учитель» сказал русскому народу свое царское «спасибо». В чем же это «спасибо» выразилось реально? Как ощутил на себе сталинскую любовь и уважение «руководящий народ»?
Уже в следующем, 1946 году, российскую деревню поразил голод. Его причины зачастую видят исключительно в последствиях войны, но верно ли это? По мнению исследователей, голод 46-го года был вызван, прежде всего, антинародной политикой сталинского государства. Историк В.Т. Анисков указывает, что «…после войны государство не создало для крестьян даже самого минимального страхового нормирования по поддержанию их питания на случай недорода, авральных безвозмездных поборов и пр., поэтому настоящим бедствием для села обернулась не столь уж грозная для нормальных условий засуха 1946 г., приведшая к массовому голоду и обострению социальной ситуации в деревни». Сталин пошел по накатанному пути мобилизационных методов, тогда как, по мнению историка, требовался «поворот, подобный тому, который был предпринят после гражданской войны при переходе к нэпу, да еще более глубокий, последовательный, с учетом реальной практики и потому необратимый».
Исследователь А. А. Ильюхова рисует емкую картину жизни тех лет: «…материальная неустроенность, голод 1946 г., “завинчивание гаек” сталинским режимом, тяжкий труд при скудном вознаграждении. Тяжелее всего в те годы жилось деревне. Правительство страны осуществляло восстановление народного хозяйства (прежде всего промышленности), в том числе за счет деревни, по сути, за счет ее ограбления (выделено мной – А.Ш.). Отсюда низкие темпы восстановления всего сельского хозяйства и уровня жизни крестьян. Мирная жизнь не принесла крестьянам реального улучшения положения. Большинство, как и в годы войны, жили не просто бедно, а нищенски, буквально выживали. И так в течение многих лет. Это не подвиг деревни, а ее трагедия». Добавим, что в итоге к 1950 году сельское население по сравнению с 1940 годом сократилось вдвое.
Историк приводит сводку Управления МГБ Смоленской области «О реагировании населения области по проводимым хозяйственно-политическим мероприятиям и отдельным вопросам материально-бытовых условий на селе» за 1-е кварталы 1945—1949 гг. Как видим, товарищ Сталин пристально присматривал за горячо любимым «руководящим народом», с которого его баскаки буквально снимали последнюю рубашку.
«”В нынешнем году окончательно истрепал свои нервы, одним словом переживание за переживанием. По мясопоставкам только с большими трудностями успел уплатить мясо 40 кг. за 1948 г. и начал платить за 1949 г., которую уплатил 15 кг. 26 февраля приносят мне извещение на уплату мяса за 1946-1947 гг. - 80 кг. и в тот же день делают опись моего хозяйства, предупредили меня, если не уплачу к 20 марта, то 20 марта будет изъято имущество”. (Духовщинский р-н, п/о Загусенье, дер. Федяево).
“Целый год не видим куска хлеба. Налог 800 руб., мяса 54 кг, яиц 75 штук, картофель 364 кг. За налог приходят и забирают последнюю тряпку и рубашку”. (Захаринский с/с, дер. Абрамково, ЛПС).
“Чуть забудешь об одном, начинается другое. Толкают: плати мясо, давай заем, а чем платить? Грозят взять корову. У нас нет за душой ни копейки, даже нет денег на соль. Похоже, своей смертью не умереть, так тяжело жить”. (Ельнинский р-н, Шунаренский с/с, дер. Брынь).
“Приехали к нам, забрали хлеб, тряпки. Маму оставили не при чем. Жить просто невозможно. Здесь разбирается каждый по-своему, по своей воле, плохо беззащитным жить”. (Монастырщинский р-н, Барсуковский с/с, к-з “Новоселье”)».
В сводке приводятся многочисленные высказывания колхозников, доведенных до отчаяния подпиской на пресловутый добровольно-принудительный заем, проводимой даже до указания правительства.
«”... уже спрашивают заем, а у меня денег нет. Козы нет, чтобы прожить. Неужели мне вести продавать корову, которую насилу дождалась!”. (Ельнинский р-н, Рождественский с/ с, дер. Усово).
“... одного займа на 1949 год - 200 руб. преподнесли. ...”. (Ельнинский р-н, Вербиловский с/с, дер. Сигарёво).
“Уже распределили заем и нужно собрать к маю. Матери принесли 100 руб. [займа]. Здесь распределяют по дворам...”. (Хиславичский р-н, дер. Кожуховичи).
”Сегодня в сельсовете раскладывали заем и на меня наложили 200 руб., пришлось поругаться, а на Черниху 100 руб., а потом преподнесут налог. И не знаешь, что делать”. (Вяземский р-н, Лосьминовский с/с, дер. Леонидово)» («Российская деревня после войны. Положение в деревне глазами крестьян»).
«Новая газета» пишет: «Обожатели Сталина, заставшие время до 1953 года в более или менее сознательном возрасте, не могут не помнить регулярные принудительные подписки на всяческие займы, а молодым и представить невозможно трагедию семьи, вынужденной отдавать нищенскую зарплату на постоянное укрепление чего-то там…».
Вдобавок, «в конце 40-х гг. были обложены высокими налогами приусадебные участки. Крестьяне стали избавляться от скота, вырубать фруктовые деревья, так как платить налоги им были не по карману».
Ничуть не лучше, чем в Центральной России, было положение колхозников и в Сибири, традиционно зажиточной и непосредственно непострадавшей от войны.
В Сети есть отличная работа старшеклассницы Юлии Мизоновой, рассказывающая о жизни сибирской деревни в послевоенные годы. Что ценно, очерк, представленный на Всероссийском конкурсе исторических работ старшеклассников, основан на воспоминаниях земляков Юлии, в том числе ее родственников.
Юлия рассказывает:
«Первый послевоенный сев проходил в очень тяжелых условиях. Истощенные женщины, подростки, и старики не справлялись с работой (благодаря сталинско-жуковским методам ведения войны, мужское население русской деревни, составлявшее до 80 % действующей армии, было практически выбито – А.Ш.). Семян не хватало.
Государство, покупая по твердым ценам сельскохозяйственную продукцию, компенсировало колхозам лишь пятую часть расходов на производство молока, десятую часть – зерна, двадцатую – мяса.
Колхозники на трудодни практически ничего не получали, хотя работали по десять – двенадцать часов в сутки (годовой заработок колхозника по трудодням тогда равнялся зарплате рабочего за месяц – А.Ш.). Вспоминает Шахова Александра Николаевна: “Работа в колхозе была тяжелая. Зимой, по пояс в снегу, заготовляли бревна в лесу или молотили зерно цепами в подтоварниках (помещение, где обмолачивали зерно).
Весной пахали на коровах и лошадях землю. Вручную засевали поля. Один человек пашет, двое идут за ним и раскидывают зерна по пахоте.
Летом косили траву для скота литовками. Сенокосы и поля были далеко от села, поэтому жили на заимках. Домой нас отпускали раз в две недели. Пройдем пешком 10 – 15 километров, помоемся в бане, а еще хочется сходить в клуб. В клубе попляшем немного, споем 2-3 частушки и обратно, чтобы успеть с восходом солнца выйти на работу. Часто даже не удавалось поспать. У многих были коротко подстриженные волосы, потому что вши заедали. Одежонка на нас была плохая: старенькие пимы или чирки, довоенная телогрейка, да старенький платок, сменного белья не было, вот ели нас вши.
В начале 60-х. годов создали МТС, нам в колхоз дали трактор, стали разводить лошадей - жизнь понемногу налаживалась”.
От своей прабабушки Почекутовой Анны Иннокентьевны я узнала, чем питались жители нашего села после войны. “С едой было тяжело, особенно ближе к весне, когда картошка заканчивалась. Зимой ели картошку с черемшой, пекли драники. Ржаную муку заваривали кипятком, добавляли воды, и если было, то немного молока. Получалась болтушка.
Весной собирали и ели крапиву, щавель, черемшу, пучку, петушки, корни сараны. Черемшу заготавливали на зиму. Летом собирали грибы, ягоды, орехи”.
Бичом сибирских крестьян стала септическая ангина - заболевание, регистрируемое только во время голода. Многие истощенные жители села выходили на поля и собирали, лежавшие под снегом, колоски. Голодавшие не знали, что на лежащем под снегом зерне прорастает особый вид ядовитых грибов, вызывающий эту страшную болезнь. Ее признаком были судороги, шла носом кровь, распад мягких тканей, после чего наступала смерть.
“Мне было 13 лет и всегда хотелось есть, - рассказывает Дина Демьяновна, - семья у нас была большая (7 детей), тятенька (отец) погиб на фронте, а мама получала всего 400 грамм муки в день. Весной в колхозе начинался падеж скота от голода. Мы ночью с братом ходили за мясом. Отрубим топором несколько кусков мяса и несем домой. Ничего вкуснее этого вареного мяса я больше никогда не ела. (Улыбается сквозь слезы Дина Демьяновна.) Я никому об этом не рассказывала, стыдно было, но в то время хотелось есть. Мы рано пошли работать в колхоз. Выполняли разную работу. Весной мы обмолачивали снопы в подтоварнике, и Настя, моя старшая сестра, насыпала в чирки зерна, чтобы унести домой. Об этом кто-то сказал участковому милиционеру. Настя спряталась от него в чей-то бане на берегу реки. Он ее не нашел и три дня караулил, но так и не смог поймать. Это спасло ее от тюрьмы, а то дали бы 10 лет”».
Вдумаемся: три дня сталинский мент караулил голодную русскую девчонку – горсть зерна взяла у великого государства. «Руководящий народ»…
Юлия Мизонова делает зрелый вывод, основанный на мнении людей старшего поколения:
«Наверное, послевоенного голода можно было бы избежать, если бы жители сельской местности имели возможность полнее использовать ресурсы своего личного приусадебного хозяйства. Но Сталин пришел к необоснованному выводу, что размеры личных подворий крестьян слишком велики и это отрывает их от работы на общественных полях.
Во время Хрущева жизнь стала лучше. Разрешили приусадебное хозяйство, держать одну корову, одну свинью, одну овцу. Наступила оттепель» (Ю. Мизонова. «Жизнь в деревне после войны»).
Благодетель Хрущев. «Одну корову, одну свинью, одну овцу» разрешил держать, но все равно не дотянул до показателей уровня жизни крестьян знаменитой «Локотской республики» - антисоветского автономного образования в немецком тылу в 1941-43 гг. (там размер подушного земельного участка для каждого жителя составлял 10 гектаров, у каждой сельской семьи была корова, не говоря уже о козах, свиньях и птице; процветала торговля). И "пачпорт" демократ Хрущев деревне так и не выдал. Как известно, еще со времен коллективизации колхозники не имели паспортов, будучи, по сути, государственными крепостными. И это большая часть населения страны! Вот уж воистину «страна рабов, страна господ». Даже после «великой победы», оплаченной прежде всего «пушечным мясом» русской деревни, Сталин не отблагодарил своих крепостных, не дал им волю. Уже в космос совок летал, а в стране все еще царили крепостнические порядки. Лишь в 1974 году постановлением Совмина СССР на сельскую местность распространили общегражданскую паспортную систему. Однако выдавать паспорта в деревне стали лишь в 1976 году, и этот процесс затянулся аж до 1989 года – чуть ли не до распада СССР…
Сталин не только не выдал паспорта колхозникам после войны – он еще более усугубил феодальные порядки в деревне. В 1948 году появился указ, «по которому собрание колхозников наделялось правом по общественному приговору высылать в отдаленные районы СССР на 8 лет членов колхоза, не выработавших норму трудодней. Надо сказать, что власть здесь вернулась к дореволюционной норме, когда сельский сход имел право своим общественным приговором высылать злостных нарушителей общественного порядка в Сибирь – из шедших по нашей Владимирке в ссылку таких чуть ли не половина. Но есть разница и существенная: сельский сход был вполне самостоятельным в своих решениях (не без оглядки, правда, на помещика или ближайшего чиновника), на колхозных же собраниях обязательно присутствовали и задавали тон представители райисполкома и райкома партии. Не в этом ли причина единодушия при вынесении колхозниками приговоров – всегда, без исключения, единогласно и под бурные аплодисменты.
Общее впечатление от хода претворения в жизнь этого Указа таково, что выполнялся он только в 1948 года (июнь – июль) и очень редко (буквально, несколько случаев) в 1949 году. Одним словом – компанейщина чистой воды. Велико число ошибок. Из почти тридцати высланных, десять общественных приговоров признаны (по протестам прокуроров, по проверкам проведенным Мособлисполкомом и т. п.) ошибочными. Правда, проверки и оформление документов требовали времени и высланные возвращались на родину через три и более лет работы на рудниках, приисках, шахтах Сибири».
Сталинский тост предельно циничен и ядовит по своему смыслу. Это антирусский тост. Не слышать его явно антирусского, издевательского звучания могут лишь деревянные уши наших патриотов. Сталин почти открыто издевался над своими рабами, чье пресловутое «терпение» многократно превзошло все его ожидания. Между тем, молодой русский фронтовик Александр Зиновьев, будущий философ и писатель, хорошо понял товарища Сталина. В результате появилось замечательное, беспощадное стихотворение, за которое Зиновьев чуть не поплатился свободой, а, возможно, и жизнью. Особое значение этих стихов в том, что они написаны, повторяю, фронтовиком.
Итак, Александр Зиновьев:
«Вот поднялся Вождь в свой невзрачный рост
И в усмешке скривил рот.
”Поднимаю, - сказал, - этот первый тост
За великий русский народ!
Нет на свете суровей его судьбы.
Всех страданий его не счесть.
Без него мы стали бы все рабы,
А не то, что ныне мы есть.
Больше всех он крови за нас пролил.
Больше всех источал он пот.
Хуже всех он ел. Еще хуже пил.
Жил как самый паршивый скот.
Сколько всяческих черных дел
С ним вершили на всякий лад.
Он такое, признаюсь, от нас стерпел,
Что курортом покажется ад.
Много ль мы ему принесли добра?!
До сих пор я в толк не возьму,
Почему всегда он на веру брал,
Что мы нагло врали ему?
И какой народ на земле другой
На спине б своей нас ютил?!
Назовите мне, кто своей рукой
Палачей б своих защитил!”.
Вождь поднял бокал. Отхлебнул вина.
Просветлели глаза Отца.
Он усы утер. Никакая вина
Не мрачила его лица.
Ликованием вмиг переполнился зал...
А истерзанный русский народ
Умиления слезы с восторгом лизал,
Все грехи отпустив ему наперед».
«Отпустил» ему наперед и голод 46-го года, и всю драконовскую послевоенную политику в отношении деревни. И Сталин это знал. «Никакая вина не мрачила его лица». И в очередной раз он поступил с «руководящим народом» как с рабом, который все стерпит. Как с неприхотливой рабочей скотиной, способной пахать на износ и при этом крайне дешевой по содержанию.
Под словами Сталина в стихотворении Зиновьева могли бы подписаться и Иван Грозный, и Петр Первый, и Николай Первый… да все многовековое Российской государство. Думаю, охотно подписался бы и Путин - его лицо тоже ничто не мрачит. Это стихотворение – манифест вечного отношения России к русским. Но проблема не в начальстве, не в барине, не в царе. И даже не в палочной природе российской государственности. Проблема прежде всего в тех самых «слезах умиления» и в «грехах, отпущенных наперед» его величеству Государству, Империи, Вождю.
То есть проблема в нас.
Apr. 29th, 2010
Сталин сказал (цитирую по газетному отчету):
«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего, русского народа.
Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны.
Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—42 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа! (Бурные, долго несмолкающие аплодисменты)».
Итак «вождь и учитель» сказал русскому народу свое царское «спасибо». В чем же это «спасибо» выразилось реально? Как ощутил на себе сталинскую любовь и уважение «руководящий народ»?
Уже в следующем, 1946 году, российскую деревню поразил голод. Его причины зачастую видят исключительно в последствиях войны, но верно ли это? По мнению исследователей, голод 46-го года был вызван, прежде всего, антинародной политикой сталинского государства. Историк В.Т. Анисков указывает, что «…после войны государство не создало для крестьян даже самого минимального страхового нормирования по поддержанию их питания на случай недорода, авральных безвозмездных поборов и пр., поэтому настоящим бедствием для села обернулась не столь уж грозная для нормальных условий засуха 1946 г., приведшая к массовому голоду и обострению социальной ситуации в деревни». Сталин пошел по накатанному пути мобилизационных методов, тогда как, по мнению историка, требовался «поворот, подобный тому, который был предпринят после гражданской войны при переходе к нэпу, да еще более глубокий, последовательный, с учетом реальной практики и потому необратимый».
Исследователь А. А. Ильюхова рисует емкую картину жизни тех лет: «…материальная неустроенность, голод 1946 г., “завинчивание гаек” сталинским режимом, тяжкий труд при скудном вознаграждении. Тяжелее всего в те годы жилось деревне. Правительство страны осуществляло восстановление народного хозяйства (прежде всего промышленности), в том числе за счет деревни, по сути, за счет ее ограбления (выделено мной – А.Ш.). Отсюда низкие темпы восстановления всего сельского хозяйства и уровня жизни крестьян. Мирная жизнь не принесла крестьянам реального улучшения положения. Большинство, как и в годы войны, жили не просто бедно, а нищенски, буквально выживали. И так в течение многих лет. Это не подвиг деревни, а ее трагедия». Добавим, что в итоге к 1950 году сельское население по сравнению с 1940 годом сократилось вдвое.
Историк приводит сводку Управления МГБ Смоленской области «О реагировании населения области по проводимым хозяйственно-политическим мероприятиям и отдельным вопросам материально-бытовых условий на селе» за 1-е кварталы 1945—1949 гг. Как видим, товарищ Сталин пристально присматривал за горячо любимым «руководящим народом», с которого его баскаки буквально снимали последнюю рубашку.
«”В нынешнем году окончательно истрепал свои нервы, одним словом переживание за переживанием. По мясопоставкам только с большими трудностями успел уплатить мясо 40 кг. за 1948 г. и начал платить за 1949 г., которую уплатил 15 кг. 26 февраля приносят мне извещение на уплату мяса за 1946-1947 гг. - 80 кг. и в тот же день делают опись моего хозяйства, предупредили меня, если не уплачу к 20 марта, то 20 марта будет изъято имущество”. (Духовщинский р-н, п/о Загусенье, дер. Федяево).
“Целый год не видим куска хлеба. Налог 800 руб., мяса 54 кг, яиц 75 штук, картофель 364 кг. За налог приходят и забирают последнюю тряпку и рубашку”. (Захаринский с/с, дер. Абрамково, ЛПС).
“Чуть забудешь об одном, начинается другое. Толкают: плати мясо, давай заем, а чем платить? Грозят взять корову. У нас нет за душой ни копейки, даже нет денег на соль. Похоже, своей смертью не умереть, так тяжело жить”. (Ельнинский р-н, Шунаренский с/с, дер. Брынь).
“Приехали к нам, забрали хлеб, тряпки. Маму оставили не при чем. Жить просто невозможно. Здесь разбирается каждый по-своему, по своей воле, плохо беззащитным жить”. (Монастырщинский р-н, Барсуковский с/с, к-з “Новоселье”)».
В сводке приводятся многочисленные высказывания колхозников, доведенных до отчаяния подпиской на пресловутый добровольно-принудительный заем, проводимой даже до указания правительства.
«”... уже спрашивают заем, а у меня денег нет. Козы нет, чтобы прожить. Неужели мне вести продавать корову, которую насилу дождалась!”. (Ельнинский р-н, Рождественский с/ с, дер. Усово).
“... одного займа на 1949 год - 200 руб. преподнесли. ...”. (Ельнинский р-н, Вербиловский с/с, дер. Сигарёво).
“Уже распределили заем и нужно собрать к маю. Матери принесли 100 руб. [займа]. Здесь распределяют по дворам...”. (Хиславичский р-н, дер. Кожуховичи).
”Сегодня в сельсовете раскладывали заем и на меня наложили 200 руб., пришлось поругаться, а на Черниху 100 руб., а потом преподнесут налог. И не знаешь, что делать”. (Вяземский р-н, Лосьминовский с/с, дер. Леонидово)» («Российская деревня после войны. Положение в деревне глазами крестьян»).
«Новая газета» пишет: «Обожатели Сталина, заставшие время до 1953 года в более или менее сознательном возрасте, не могут не помнить регулярные принудительные подписки на всяческие займы, а молодым и представить невозможно трагедию семьи, вынужденной отдавать нищенскую зарплату на постоянное укрепление чего-то там…».
Вдобавок, «в конце 40-х гг. были обложены высокими налогами приусадебные участки. Крестьяне стали избавляться от скота, вырубать фруктовые деревья, так как платить налоги им были не по карману».
Ничуть не лучше, чем в Центральной России, было положение колхозников и в Сибири, традиционно зажиточной и непосредственно непострадавшей от войны.
В Сети есть отличная работа старшеклассницы Юлии Мизоновой, рассказывающая о жизни сибирской деревни в послевоенные годы. Что ценно, очерк, представленный на Всероссийском конкурсе исторических работ старшеклассников, основан на воспоминаниях земляков Юлии, в том числе ее родственников.
Юлия рассказывает:
«Первый послевоенный сев проходил в очень тяжелых условиях. Истощенные женщины, подростки, и старики не справлялись с работой (благодаря сталинско-жуковским методам ведения войны, мужское население русской деревни, составлявшее до 80 % действующей армии, было практически выбито – А.Ш.). Семян не хватало.
Государство, покупая по твердым ценам сельскохозяйственную продукцию, компенсировало колхозам лишь пятую часть расходов на производство молока, десятую часть – зерна, двадцатую – мяса.
Колхозники на трудодни практически ничего не получали, хотя работали по десять – двенадцать часов в сутки (годовой заработок колхозника по трудодням тогда равнялся зарплате рабочего за месяц – А.Ш.). Вспоминает Шахова Александра Николаевна: “Работа в колхозе была тяжелая. Зимой, по пояс в снегу, заготовляли бревна в лесу или молотили зерно цепами в подтоварниках (помещение, где обмолачивали зерно).
Весной пахали на коровах и лошадях землю. Вручную засевали поля. Один человек пашет, двое идут за ним и раскидывают зерна по пахоте.
Летом косили траву для скота литовками. Сенокосы и поля были далеко от села, поэтому жили на заимках. Домой нас отпускали раз в две недели. Пройдем пешком 10 – 15 километров, помоемся в бане, а еще хочется сходить в клуб. В клубе попляшем немного, споем 2-3 частушки и обратно, чтобы успеть с восходом солнца выйти на работу. Часто даже не удавалось поспать. У многих были коротко подстриженные волосы, потому что вши заедали. Одежонка на нас была плохая: старенькие пимы или чирки, довоенная телогрейка, да старенький платок, сменного белья не было, вот ели нас вши.
В начале 60-х. годов создали МТС, нам в колхоз дали трактор, стали разводить лошадей - жизнь понемногу налаживалась”.
От своей прабабушки Почекутовой Анны Иннокентьевны я узнала, чем питались жители нашего села после войны. “С едой было тяжело, особенно ближе к весне, когда картошка заканчивалась. Зимой ели картошку с черемшой, пекли драники. Ржаную муку заваривали кипятком, добавляли воды, и если было, то немного молока. Получалась болтушка.
Весной собирали и ели крапиву, щавель, черемшу, пучку, петушки, корни сараны. Черемшу заготавливали на зиму. Летом собирали грибы, ягоды, орехи”.
Бичом сибирских крестьян стала септическая ангина - заболевание, регистрируемое только во время голода. Многие истощенные жители села выходили на поля и собирали, лежавшие под снегом, колоски. Голодавшие не знали, что на лежащем под снегом зерне прорастает особый вид ядовитых грибов, вызывающий эту страшную болезнь. Ее признаком были судороги, шла носом кровь, распад мягких тканей, после чего наступала смерть.
“Мне было 13 лет и всегда хотелось есть, - рассказывает Дина Демьяновна, - семья у нас была большая (7 детей), тятенька (отец) погиб на фронте, а мама получала всего 400 грамм муки в день. Весной в колхозе начинался падеж скота от голода. Мы ночью с братом ходили за мясом. Отрубим топором несколько кусков мяса и несем домой. Ничего вкуснее этого вареного мяса я больше никогда не ела. (Улыбается сквозь слезы Дина Демьяновна.) Я никому об этом не рассказывала, стыдно было, но в то время хотелось есть. Мы рано пошли работать в колхоз. Выполняли разную работу. Весной мы обмолачивали снопы в подтоварнике, и Настя, моя старшая сестра, насыпала в чирки зерна, чтобы унести домой. Об этом кто-то сказал участковому милиционеру. Настя спряталась от него в чей-то бане на берегу реки. Он ее не нашел и три дня караулил, но так и не смог поймать. Это спасло ее от тюрьмы, а то дали бы 10 лет”».
Вдумаемся: три дня сталинский мент караулил голодную русскую девчонку – горсть зерна взяла у великого государства. «Руководящий народ»…
Юлия Мизонова делает зрелый вывод, основанный на мнении людей старшего поколения:
«Наверное, послевоенного голода можно было бы избежать, если бы жители сельской местности имели возможность полнее использовать ресурсы своего личного приусадебного хозяйства. Но Сталин пришел к необоснованному выводу, что размеры личных подворий крестьян слишком велики и это отрывает их от работы на общественных полях.
Во время Хрущева жизнь стала лучше. Разрешили приусадебное хозяйство, держать одну корову, одну свинью, одну овцу. Наступила оттепель» (Ю. Мизонова. «Жизнь в деревне после войны»).
Благодетель Хрущев. «Одну корову, одну свинью, одну овцу» разрешил держать, но все равно не дотянул до показателей уровня жизни крестьян знаменитой «Локотской республики» - антисоветского автономного образования в немецком тылу в 1941-43 гг. (там размер подушного земельного участка для каждого жителя составлял 10 гектаров, у каждой сельской семьи была корова, не говоря уже о козах, свиньях и птице; процветала торговля). И "пачпорт" демократ Хрущев деревне так и не выдал. Как известно, еще со времен коллективизации колхозники не имели паспортов, будучи, по сути, государственными крепостными. И это большая часть населения страны! Вот уж воистину «страна рабов, страна господ». Даже после «великой победы», оплаченной прежде всего «пушечным мясом» русской деревни, Сталин не отблагодарил своих крепостных, не дал им волю. Уже в космос совок летал, а в стране все еще царили крепостнические порядки. Лишь в 1974 году постановлением Совмина СССР на сельскую местность распространили общегражданскую паспортную систему. Однако выдавать паспорта в деревне стали лишь в 1976 году, и этот процесс затянулся аж до 1989 года – чуть ли не до распада СССР…
Сталин не только не выдал паспорта колхозникам после войны – он еще более усугубил феодальные порядки в деревне. В 1948 году появился указ, «по которому собрание колхозников наделялось правом по общественному приговору высылать в отдаленные районы СССР на 8 лет членов колхоза, не выработавших норму трудодней. Надо сказать, что власть здесь вернулась к дореволюционной норме, когда сельский сход имел право своим общественным приговором высылать злостных нарушителей общественного порядка в Сибирь – из шедших по нашей Владимирке в ссылку таких чуть ли не половина. Но есть разница и существенная: сельский сход был вполне самостоятельным в своих решениях (не без оглядки, правда, на помещика или ближайшего чиновника), на колхозных же собраниях обязательно присутствовали и задавали тон представители райисполкома и райкома партии. Не в этом ли причина единодушия при вынесении колхозниками приговоров – всегда, без исключения, единогласно и под бурные аплодисменты.
Общее впечатление от хода претворения в жизнь этого Указа таково, что выполнялся он только в 1948 года (июнь – июль) и очень редко (буквально, несколько случаев) в 1949 году. Одним словом – компанейщина чистой воды. Велико число ошибок. Из почти тридцати высланных, десять общественных приговоров признаны (по протестам прокуроров, по проверкам проведенным Мособлисполкомом и т. п.) ошибочными. Правда, проверки и оформление документов требовали времени и высланные возвращались на родину через три и более лет работы на рудниках, приисках, шахтах Сибири».
Сталинский тост предельно циничен и ядовит по своему смыслу. Это антирусский тост. Не слышать его явно антирусского, издевательского звучания могут лишь деревянные уши наших патриотов. Сталин почти открыто издевался над своими рабами, чье пресловутое «терпение» многократно превзошло все его ожидания. Между тем, молодой русский фронтовик Александр Зиновьев, будущий философ и писатель, хорошо понял товарища Сталина. В результате появилось замечательное, беспощадное стихотворение, за которое Зиновьев чуть не поплатился свободой, а, возможно, и жизнью. Особое значение этих стихов в том, что они написаны, повторяю, фронтовиком.
Итак, Александр Зиновьев:
«Вот поднялся Вождь в свой невзрачный рост
И в усмешке скривил рот.
”Поднимаю, - сказал, - этот первый тост
За великий русский народ!
Нет на свете суровей его судьбы.
Всех страданий его не счесть.
Без него мы стали бы все рабы,
А не то, что ныне мы есть.
Больше всех он крови за нас пролил.
Больше всех источал он пот.
Хуже всех он ел. Еще хуже пил.
Жил как самый паршивый скот.
Сколько всяческих черных дел
С ним вершили на всякий лад.
Он такое, признаюсь, от нас стерпел,
Что курортом покажется ад.
Много ль мы ему принесли добра?!
До сих пор я в толк не возьму,
Почему всегда он на веру брал,
Что мы нагло врали ему?
И какой народ на земле другой
На спине б своей нас ютил?!
Назовите мне, кто своей рукой
Палачей б своих защитил!”.
Вождь поднял бокал. Отхлебнул вина.
Просветлели глаза Отца.
Он усы утер. Никакая вина
Не мрачила его лица.
Ликованием вмиг переполнился зал...
А истерзанный русский народ
Умиления слезы с восторгом лизал,
Все грехи отпустив ему наперед».
«Отпустил» ему наперед и голод 46-го года, и всю драконовскую послевоенную политику в отношении деревни. И Сталин это знал. «Никакая вина не мрачила его лица». И в очередной раз он поступил с «руководящим народом» как с рабом, который все стерпит. Как с неприхотливой рабочей скотиной, способной пахать на износ и при этом крайне дешевой по содержанию.
Под словами Сталина в стихотворении Зиновьева могли бы подписаться и Иван Грозный, и Петр Первый, и Николай Первый… да все многовековое Российской государство. Думаю, охотно подписался бы и Путин - его лицо тоже ничто не мрачит. Это стихотворение – манифест вечного отношения России к русским. Но проблема не в начальстве, не в барине, не в царе. И даже не в палочной природе российской государственности. Проблема прежде всего в тех самых «слезах умиления» и в «грехах, отпущенных наперед» его величеству Государству, Империи, Вождю.
То есть проблема в нас.
Apr. 29th, 2010
Катынский Рубеж
Гибель Леха Качиньского и элиты польского общества на пути в Катынь – смысл этого события еще предстоит постичь в полной мере. А смысл этот страшен. Страшен прежде всего для вменяемых, европейски мыслящих русских.
Будто легла некая межа, окончательно разделившая Россию и Польшу. Если шире – Россию и Запад. Запад как цивилизационный феномен, как систему ценностей, основанную на свободе и разуме. Вновь и уже окончательно высветились лицо России, ее судьба, ее природа. Не Катынь – проклятое место. Проклятое место – сама Россия.
Дело не в Катыни. Дело в Катынской империи с ее рыхлой культурной эклектикой, варварской мессианской гордыней, дремучим византийским богом, перманентным НКВД, провинциальным гонором размером в полпланеты, жаждой давить, заглатывать, прибирать и вечной обидой на всех за то, что «нас не любят». Страна вне истории, страна вне разума – Катынская империя, сверх-держава черепов с дырявыми затылками.
Блогосфера на минувшей неделе показала ее, так сказать, лицо. Оно искажено злорадной ненавистью к полякам, когда-то давно сделавшим европейский выбор. Во, мол, не пожелали вместе с нами веками хлебать историческое гавно, в Европу захотели – вот и получайте. При этом факт этнического родства ненависть лишь усиливает: мол, ишь ты, тоже славяне, а в европейцы затесались… Тут уже и не поймешь, ненависть это или нормальная шариковская зависть.
И во главе всей этой кодлы – «интеллектуал» Дугин. Этот, в отличие от грязных жэжэшных гопников, ненависть цедит по-умному: «Приехал бы в Москву Качиньский, поговорил бы с нашими лидерами, попытался бы наладить отношения – не ПРО размещать у себя, а специфическую, славянскую форму дружбы с нами или с Лукашенко, например, развивать. Нет же, хотим в Европу. Я злорадства не испытываю, но все-таки думаю, что это закон имманентной справедливости». Мол, приехал бы в Москву, перетер бы с нашей братвой нормально, закорешился бы с Путиным в «специфической, славянской форме» коррупции. Нет же, в Европу захотел, сука. Вот и получил «имманентную справедливость»…
Нет-нет, товарищ Дугин имеет в виду совсем не то, о чем вы подумали. По его словам, Путин-Медведев на это не способны: «никто из них не решился бы на это». Дугин считает, что «”грохнули” самолет» с ненавистными польскими западниками некие таинственные высшие силы. Византийский бог, очевидно…
Речь не о том, причастна ли Москва к Катыни-2 или нет. Речь вот о чем: репутация кремля такова, что соответствующие подозрения тут же возникли в умах великого множества людей. Нераскрытое убийство Политковской, убийство Литвиненко, суд по которому не состоялся из-за непробиваемой позиции Москвы (кстати, странное созвучие: Политковская, Литвиненко, полоний, Польша...). Ползучая реабилитация Сталина и палачей типа Судоплатова, родственникам которого Путин вернул советские награды этого международного террориста. Перечень знаковых моментов велик. Все нормальные люди понимают, что от чекистской диктатуры можно ожидать чего угодно. Повторяю, такова репутация кремля – вот в чем ужас-то.
Но еще больший ужас заключается в том, что Запад, похоже, смирился с агрессивным российским монстром. Если вообще не капитулировал перед ним исторически. Происходящее с Западом трудно классифицировать однозначно: что это, поражение или перерождение? Очевидно, и то, и другое. Мы помним, как Запад проглотил мюнхенскую речь Путина, вместо того, чтобы ответить на нее чем-то вроде ультиматума Керзона. Мы видим, что Запад позорно замял убийство Литвиненко, чуть было не подарил кремлю Грузию и спокойно предал Украину. Так, недавнее соглашение между Януковичем и Медведевым, согласно которому оккупационный Черноморский флот остается в Крыму фактически навечно, генсек НАТО Расмуссен оценил как безобидное «двустороннее соглашение», которое «не окажет влияния на наши отношения ни с Россией, ни с Украиной». После политической неудачи Виктора Ющенко и гибели Леха Качиньского лицом к лицу с Москвой остался один Михаил Саакашвили, этот новый Маннергейм – непримиримый, энергичный и эффективный – чью столицу отделяют от российских войск всего 50 километров…
Запад не ощутил роковой катынской межи, разделившей Россию и западные ценности. Запад морально дыряв. В Евросоюзе действует мощнейшее «газпромовское лобби», а в руководстве США тон задают те, чье мировосприятие определяется левыми стереотипами, усвоенными еще в молодости. Американский политолог Джеф Найквист пишет: «Наши лидеры не осознают утонченность своих врагов. Они не видят и не понимают, что происходит. Они мигают и отворачиваются, продолжая пользоваться концепциями, подаренными им давным-давно советскими агентами влияния». Д. Найквист отмечает, что Запад упорно игнорирует предупреждения таких людей как Виктор Суворов и Владимир Буковский.
Выступая недавно в Киеве, Гарри Каспаров сказал: «Если говорить о способности Путина проводить вербовку, создавать пятую колонну, то мощь пропутинского лобби на Западе, показывает, каких успехов добился режим.
У России есть внешний долг? Проблема решилась бы просто. Если бы на аукцион выставлялись записные книжки Путина. Я не сомневаюсь, что публикация конфиденциальной информации обрушила бы политические системы в европейских странах. Записная книжка человека, который в состоянии взять себе на работу глав государств Германии и Финляндии, могла бы многое прояснить. Эта власть, которая была позорной 70 лет назад, прошла обновление, танки заменили финансовыми институтами. Главным экспортом из России была коррупция и нефть. Но, увы, на это оказался спрос. Западное общество оказалось не готовым к такому экспорту коррупции. Реакция западных стран убедила его в том, что все решается деньгами, а там, где не решается деньгами, решается очень большими деньгами…
Огромный черный нал, которым Путин постоянно затыкает свои инициативы и оплачивает свое лобби, говорит, что надеяться на какую-то реакцию Запада бессмысленно».
Не будет должной реакции Запада и на гибель Качиньского, отдавшего жизнь за западные ценности. Неважно, кто лично ответственен за его смерть. Ясно одно: Качиньского убила Российская империя - не будь Катыни-1, не было бы и Катыни-2. Но главное даже не в этом. Отныне Катынь – это не только геноцид поляков в 1940-м и гибель польского президента в 2010-м. Отныне Катынь – это проблема столкновения цивилизаций, Востока и Запада. И Запад, все менее сознающий себя, этого не понял. Или не захотел понять.
Пожалуй, соглашусь с Владимиром Карпецом: западные лидеры действительно с «облегчением вздохнули» после того, как исландский вулкан предоставил им возможность не лететь на церемонию прощания с польским президентом, который был столь непримирим к Москве. Ведь Запад не хочет сознавать, что Россия еще с ордынских времен видит в нем, в Западе, перманентного врага. Он считает, что «коминтерновские» планы господства сданы кремлем в архив. Он хочет «партнерства с Россией», не желая видеть, что катынский рубеж обозначил предел этому «партнерству»…
Качиньский-то понимал, что «партнерство с Россией» – это экспорт разложения с ее стороны, и ничего более. Экспорт разложения как форма экспансии. Саакашвили подавил в Грузии коррупцию и потому-то против него по старинке двинули танки – здесь и кроется причина особой ненависти кремля к грузинскому президенту. Кстати, Саакашвили преодолел пять стран, чтобы попасть на церемонию прощания с Качиньским: «Он находился в США, вылетел в Португалию, потом в Испанию, затем в Турцию, Болгарию и Румынию, после чего прилетел в Краков». Как говорится, было бы желание. О чем он думал у могилы своего друга?..
Apr. 23rd, 2010
Будто легла некая межа, окончательно разделившая Россию и Польшу. Если шире – Россию и Запад. Запад как цивилизационный феномен, как систему ценностей, основанную на свободе и разуме. Вновь и уже окончательно высветились лицо России, ее судьба, ее природа. Не Катынь – проклятое место. Проклятое место – сама Россия.
Дело не в Катыни. Дело в Катынской империи с ее рыхлой культурной эклектикой, варварской мессианской гордыней, дремучим византийским богом, перманентным НКВД, провинциальным гонором размером в полпланеты, жаждой давить, заглатывать, прибирать и вечной обидой на всех за то, что «нас не любят». Страна вне истории, страна вне разума – Катынская империя, сверх-держава черепов с дырявыми затылками.
Блогосфера на минувшей неделе показала ее, так сказать, лицо. Оно искажено злорадной ненавистью к полякам, когда-то давно сделавшим европейский выбор. Во, мол, не пожелали вместе с нами веками хлебать историческое гавно, в Европу захотели – вот и получайте. При этом факт этнического родства ненависть лишь усиливает: мол, ишь ты, тоже славяне, а в европейцы затесались… Тут уже и не поймешь, ненависть это или нормальная шариковская зависть.
И во главе всей этой кодлы – «интеллектуал» Дугин. Этот, в отличие от грязных жэжэшных гопников, ненависть цедит по-умному: «Приехал бы в Москву Качиньский, поговорил бы с нашими лидерами, попытался бы наладить отношения – не ПРО размещать у себя, а специфическую, славянскую форму дружбы с нами или с Лукашенко, например, развивать. Нет же, хотим в Европу. Я злорадства не испытываю, но все-таки думаю, что это закон имманентной справедливости». Мол, приехал бы в Москву, перетер бы с нашей братвой нормально, закорешился бы с Путиным в «специфической, славянской форме» коррупции. Нет же, в Европу захотел, сука. Вот и получил «имманентную справедливость»…
Нет-нет, товарищ Дугин имеет в виду совсем не то, о чем вы подумали. По его словам, Путин-Медведев на это не способны: «никто из них не решился бы на это». Дугин считает, что «”грохнули” самолет» с ненавистными польскими западниками некие таинственные высшие силы. Византийский бог, очевидно…
Речь не о том, причастна ли Москва к Катыни-2 или нет. Речь вот о чем: репутация кремля такова, что соответствующие подозрения тут же возникли в умах великого множества людей. Нераскрытое убийство Политковской, убийство Литвиненко, суд по которому не состоялся из-за непробиваемой позиции Москвы (кстати, странное созвучие: Политковская, Литвиненко, полоний, Польша...). Ползучая реабилитация Сталина и палачей типа Судоплатова, родственникам которого Путин вернул советские награды этого международного террориста. Перечень знаковых моментов велик. Все нормальные люди понимают, что от чекистской диктатуры можно ожидать чего угодно. Повторяю, такова репутация кремля – вот в чем ужас-то.
Но еще больший ужас заключается в том, что Запад, похоже, смирился с агрессивным российским монстром. Если вообще не капитулировал перед ним исторически. Происходящее с Западом трудно классифицировать однозначно: что это, поражение или перерождение? Очевидно, и то, и другое. Мы помним, как Запад проглотил мюнхенскую речь Путина, вместо того, чтобы ответить на нее чем-то вроде ультиматума Керзона. Мы видим, что Запад позорно замял убийство Литвиненко, чуть было не подарил кремлю Грузию и спокойно предал Украину. Так, недавнее соглашение между Януковичем и Медведевым, согласно которому оккупационный Черноморский флот остается в Крыму фактически навечно, генсек НАТО Расмуссен оценил как безобидное «двустороннее соглашение», которое «не окажет влияния на наши отношения ни с Россией, ни с Украиной». После политической неудачи Виктора Ющенко и гибели Леха Качиньского лицом к лицу с Москвой остался один Михаил Саакашвили, этот новый Маннергейм – непримиримый, энергичный и эффективный – чью столицу отделяют от российских войск всего 50 километров…
Запад не ощутил роковой катынской межи, разделившей Россию и западные ценности. Запад морально дыряв. В Евросоюзе действует мощнейшее «газпромовское лобби», а в руководстве США тон задают те, чье мировосприятие определяется левыми стереотипами, усвоенными еще в молодости. Американский политолог Джеф Найквист пишет: «Наши лидеры не осознают утонченность своих врагов. Они не видят и не понимают, что происходит. Они мигают и отворачиваются, продолжая пользоваться концепциями, подаренными им давным-давно советскими агентами влияния». Д. Найквист отмечает, что Запад упорно игнорирует предупреждения таких людей как Виктор Суворов и Владимир Буковский.
Выступая недавно в Киеве, Гарри Каспаров сказал: «Если говорить о способности Путина проводить вербовку, создавать пятую колонну, то мощь пропутинского лобби на Западе, показывает, каких успехов добился режим.
У России есть внешний долг? Проблема решилась бы просто. Если бы на аукцион выставлялись записные книжки Путина. Я не сомневаюсь, что публикация конфиденциальной информации обрушила бы политические системы в европейских странах. Записная книжка человека, который в состоянии взять себе на работу глав государств Германии и Финляндии, могла бы многое прояснить. Эта власть, которая была позорной 70 лет назад, прошла обновление, танки заменили финансовыми институтами. Главным экспортом из России была коррупция и нефть. Но, увы, на это оказался спрос. Западное общество оказалось не готовым к такому экспорту коррупции. Реакция западных стран убедила его в том, что все решается деньгами, а там, где не решается деньгами, решается очень большими деньгами…
Огромный черный нал, которым Путин постоянно затыкает свои инициативы и оплачивает свое лобби, говорит, что надеяться на какую-то реакцию Запада бессмысленно».
Не будет должной реакции Запада и на гибель Качиньского, отдавшего жизнь за западные ценности. Неважно, кто лично ответственен за его смерть. Ясно одно: Качиньского убила Российская империя - не будь Катыни-1, не было бы и Катыни-2. Но главное даже не в этом. Отныне Катынь – это не только геноцид поляков в 1940-м и гибель польского президента в 2010-м. Отныне Катынь – это проблема столкновения цивилизаций, Востока и Запада. И Запад, все менее сознающий себя, этого не понял. Или не захотел понять.
Пожалуй, соглашусь с Владимиром Карпецом: западные лидеры действительно с «облегчением вздохнули» после того, как исландский вулкан предоставил им возможность не лететь на церемонию прощания с польским президентом, который был столь непримирим к Москве. Ведь Запад не хочет сознавать, что Россия еще с ордынских времен видит в нем, в Западе, перманентного врага. Он считает, что «коминтерновские» планы господства сданы кремлем в архив. Он хочет «партнерства с Россией», не желая видеть, что катынский рубеж обозначил предел этому «партнерству»…
Качиньский-то понимал, что «партнерство с Россией» – это экспорт разложения с ее стороны, и ничего более. Экспорт разложения как форма экспансии. Саакашвили подавил в Грузии коррупцию и потому-то против него по старинке двинули танки – здесь и кроется причина особой ненависти кремля к грузинскому президенту. Кстати, Саакашвили преодолел пять стран, чтобы попасть на церемонию прощания с Качиньским: «Он находился в США, вылетел в Португалию, потом в Испанию, затем в Турцию, Болгарию и Румынию, после чего прилетел в Краков». Как говорится, было бы желание. О чем он думал у могилы своего друга?..
Apr. 23rd, 2010
Прощание с Качиньским
В Кракове состоялась церемония прощания с Лехом и Марией Качиньскими.
По каналу «Россия 24» шла прямая трансляция из базилики Святой Марии. Неподдельная сплоченность народа, море бело-красных флагов перед собором на площади – будто кадр из фильма «Пан Володыевский». Пение хора, орган, готические своды – величественное и красивое зрелище, сфокусировавшее высокий дух Польши. Польши как форпоста Европы, противостоявшего агрессии с востока – будь то Батый или красные орды Тухачевского. Летом этого года, кстати, исполнится 90 лет «чуду на Висле». Эх, Качиньский не дожил – он бы расставил правильные акценты празднования этой даты, которая, наряду с 70-летием Катынского геноцида, является знаковой для отношений Польши с Московией…
Я смотрел передачу из Кракова и вспоминал, чем была Польша для моих ровесников в дни нашей молодости, на рубеже 70-х и 80-х годов. Отдушиной свободы – вот чем она была. Польская мода, польская эстрада, польское кино, прежде всего фильмы Анджея Вайды – это были дуновения из другого, очень заманчивого мира. Летом и осенью 1981-го самым захватывающим нашим чтением стали правдинские заметки под типовым заголовком «К положению в Польше». Из официозных строк, несмотря ни на что, было видно, что в Польше поднялась настоящая народная революция против коммунистической партократии. Был очевиден широчайший размах забастовочной борьбы, в авангарде которой стояли такие индустриальные лидеры как Гданьские судоверфи и завод «Сталева воля». Воодушевление от этих событий было столь велико, что я, помнится, написал антисоветскую статью «Польское зарево» - тогда, осенью 81-го, я дослуживал последний год в армии. Копал глубоко: начал с польских восстаний против российской империи. Показал сей текст сослуживцам, тут же пришедшим в тихий ужас. Мне настоятельно посоветовали немедленно уничтожить эту писанину, пока она не попалась на глаза начальству во время очередного шмона. Эти страхи были не пустыми – на втором году службы меня неоднократно тягали в особый отдел дивизии из-за моей переписки с друзьями-диссидентами. Статью я сжег, о чем сегодня сожалею. А потом пришло 13 декабря 1981 года - день захвата власти хунтой Ярузельского. День крушения надежд не только поляков, но и многих в СССР…
Вот эту Польшу и представлял Лех Качиньский – Польшу борьбы и протеста, Польшу «Солидарности», чьи знамена сегодня провожали президента в последний путь. Польшу, которая в конце концов победила и являет собой разительный контраст с неосоветским ренессансом в России. Чекист Путин – это человеческий и политический антипод Качиньского. Вряд ли польского президента удовлетворила бы та ложь, которую Путин выдал во время встречи с премьером Д. Туском в Катыни. Путин объяснил Катынь как «месть Сталина» за поражение 1920 года и тут же напомнил о якобы 32 тысячах красноармейцев, умерших от тифа в польском плену. Хорошо еще, что не назвал цифру в 60 и даже 80 тысяч, по примеру наших патриотических отморозков. В действительности, как пишет историк Борис Соколов, речь может идти «о 18-20 тысячах умерших в плену красноармейцев, что подтверждается польскими документами и примерным числом захоронений». При этом Б. Соколов резонно отмечает, что «в своей армии у них был не меньший шанс погибнуть от тифа и других эпидемических болезней».
Но цинизм Путина этим не ограничился. Путин во всеуслышанье заявил, что Катыни «нет рационального объяснения»: «Непонятно, зачем это было сделано, почему совершены эти преступления, с какой целью. Нет никакого объяснения, и ни одного намека на это нет».
Между тем мотивы катынского преступления предельно рациональны. Борис Соколов пишет, что в стремлении Сталина «иметь полностью подконтрольную себе польскую армию, а вместе с ней польское государство, и заключается причина того, что польских офицеров расстреляли в апреле и первой половине мая 1940 года. Сталин предполагал, что Германия не позднее мая начнет генеральное наступление во Франции, и собирался ударить ей в спину, когда вермахт увязнет, как он надеялся, на линии Мажино. Тогда Франция и Англия, равно как и польское правительство в изгнании, стали бы советскими союзниками, а пленных польских офицеров пришлось бы освободить. В подавляющем большинстве они коммунизму не симпатизировали, и новая польская армия под их командованием не была бы подконтрольна Москве. Поэтому Сталин и предпочел их расстрелять. Но такое объяснение вряд ли могло прозвучать из уст российского премьера».
Разумеется, ведь в случае такого объяснения в очередной раз стало бы ясно, что Эрэфия имеет правопреемство с преступным режимом. Поэтому Путин из соображений корпоративной солидарности укрывает преступников, выступая, по сути, как соучастник преступления. Кроме того, обнародование всех документов по Катыни, на чем настаивал Качиньский, вызывая упорное сопротивление Москвы, затрагивает, вероятно, многих представителей российской политической элиты. Ведь в отличие от Польши у нас и не пытались убрать из руководства страны старые коммунистические кадры…
Лех Качиньский с супругой упокоились в королевском замке Вавель, под Башней Серебряных Колоколов, рядом с могилами Костюшко, Пилсудского, Сикорского и других польских героев. Вечная память. Я верю, что Польша останется Польшей – гордой и свободной страной. Она очень нужна - такая - мыслящим русским.
Apr. 18th, 2010
По каналу «Россия 24» шла прямая трансляция из базилики Святой Марии. Неподдельная сплоченность народа, море бело-красных флагов перед собором на площади – будто кадр из фильма «Пан Володыевский». Пение хора, орган, готические своды – величественное и красивое зрелище, сфокусировавшее высокий дух Польши. Польши как форпоста Европы, противостоявшего агрессии с востока – будь то Батый или красные орды Тухачевского. Летом этого года, кстати, исполнится 90 лет «чуду на Висле». Эх, Качиньский не дожил – он бы расставил правильные акценты празднования этой даты, которая, наряду с 70-летием Катынского геноцида, является знаковой для отношений Польши с Московией…
Я смотрел передачу из Кракова и вспоминал, чем была Польша для моих ровесников в дни нашей молодости, на рубеже 70-х и 80-х годов. Отдушиной свободы – вот чем она была. Польская мода, польская эстрада, польское кино, прежде всего фильмы Анджея Вайды – это были дуновения из другого, очень заманчивого мира. Летом и осенью 1981-го самым захватывающим нашим чтением стали правдинские заметки под типовым заголовком «К положению в Польше». Из официозных строк, несмотря ни на что, было видно, что в Польше поднялась настоящая народная революция против коммунистической партократии. Был очевиден широчайший размах забастовочной борьбы, в авангарде которой стояли такие индустриальные лидеры как Гданьские судоверфи и завод «Сталева воля». Воодушевление от этих событий было столь велико, что я, помнится, написал антисоветскую статью «Польское зарево» - тогда, осенью 81-го, я дослуживал последний год в армии. Копал глубоко: начал с польских восстаний против российской империи. Показал сей текст сослуживцам, тут же пришедшим в тихий ужас. Мне настоятельно посоветовали немедленно уничтожить эту писанину, пока она не попалась на глаза начальству во время очередного шмона. Эти страхи были не пустыми – на втором году службы меня неоднократно тягали в особый отдел дивизии из-за моей переписки с друзьями-диссидентами. Статью я сжег, о чем сегодня сожалею. А потом пришло 13 декабря 1981 года - день захвата власти хунтой Ярузельского. День крушения надежд не только поляков, но и многих в СССР…
Вот эту Польшу и представлял Лех Качиньский – Польшу борьбы и протеста, Польшу «Солидарности», чьи знамена сегодня провожали президента в последний путь. Польшу, которая в конце концов победила и являет собой разительный контраст с неосоветским ренессансом в России. Чекист Путин – это человеческий и политический антипод Качиньского. Вряд ли польского президента удовлетворила бы та ложь, которую Путин выдал во время встречи с премьером Д. Туском в Катыни. Путин объяснил Катынь как «месть Сталина» за поражение 1920 года и тут же напомнил о якобы 32 тысячах красноармейцев, умерших от тифа в польском плену. Хорошо еще, что не назвал цифру в 60 и даже 80 тысяч, по примеру наших патриотических отморозков. В действительности, как пишет историк Борис Соколов, речь может идти «о 18-20 тысячах умерших в плену красноармейцев, что подтверждается польскими документами и примерным числом захоронений». При этом Б. Соколов резонно отмечает, что «в своей армии у них был не меньший шанс погибнуть от тифа и других эпидемических болезней».
Но цинизм Путина этим не ограничился. Путин во всеуслышанье заявил, что Катыни «нет рационального объяснения»: «Непонятно, зачем это было сделано, почему совершены эти преступления, с какой целью. Нет никакого объяснения, и ни одного намека на это нет».
Между тем мотивы катынского преступления предельно рациональны. Борис Соколов пишет, что в стремлении Сталина «иметь полностью подконтрольную себе польскую армию, а вместе с ней польское государство, и заключается причина того, что польских офицеров расстреляли в апреле и первой половине мая 1940 года. Сталин предполагал, что Германия не позднее мая начнет генеральное наступление во Франции, и собирался ударить ей в спину, когда вермахт увязнет, как он надеялся, на линии Мажино. Тогда Франция и Англия, равно как и польское правительство в изгнании, стали бы советскими союзниками, а пленных польских офицеров пришлось бы освободить. В подавляющем большинстве они коммунизму не симпатизировали, и новая польская армия под их командованием не была бы подконтрольна Москве. Поэтому Сталин и предпочел их расстрелять. Но такое объяснение вряд ли могло прозвучать из уст российского премьера».
Разумеется, ведь в случае такого объяснения в очередной раз стало бы ясно, что Эрэфия имеет правопреемство с преступным режимом. Поэтому Путин из соображений корпоративной солидарности укрывает преступников, выступая, по сути, как соучастник преступления. Кроме того, обнародование всех документов по Катыни, на чем настаивал Качиньский, вызывая упорное сопротивление Москвы, затрагивает, вероятно, многих представителей российской политической элиты. Ведь в отличие от Польши у нас и не пытались убрать из руководства страны старые коммунистические кадры…
Лех Качиньский с супругой упокоились в королевском замке Вавель, под Башней Серебряных Колоколов, рядом с могилами Костюшко, Пилсудского, Сикорского и других польских героев. Вечная память. Я верю, что Польша останется Польшей – гордой и свободной страной. Она очень нужна - такая - мыслящим русским.
Apr. 18th, 2010
Качиньский: контекст гибели
Днем 10 апреля мир облетела трагическая новость: самолет Ту-154, летевший из Варшавы в Смоленск, потерпел катастрофу при посадке. На борту самолета находились президент Польши Лех Качиньский и его супруга Мария, последний президент Польши в изгнании Рышард Качоровский, президент Института национальной памяти Польши Януш Куртыка, епископ дивизии Войска Польского генерал Тадеуш Плоски, православный епископ польской армии и бригадный генерал Мирон Чодаковски, глава Национального банка Польши Славомир Скшипек и многие другие. По существу обезглавлена политическая элита Польши. Все они летели на мероприятия памяти жертв Катыни. Таким образом, Катынь снова стала могилой лучших поляков.
Кто же такой Лех Качиньский и почему его гибель имеет столь глубокий и трагический смысл?
Лех Качиньский родился в Варшаве, в1949 году, в семье офицера Армии Крайовой, участника Варшавского восстания (1944). Очевидно, происхождение во многом определило последующие антикоммунистические и национальные взгляды Качиньского. Он окончил Варшавский университет, где в 1979 защитил докторскую диссертацию. С 1977 года - в знаменитом Комитете защиты рабочих (КОР), который являлся одной из наиболее непримиримых сил польского антикоммунистического подполья.
С 1980 года Качиньский – на переднем крае профсоюза «Солидарность», в забастовочном комитете Гданьска. После введения 13 декабря 1981 года чрезвычайного положения отсидел 11 месяцев в тюрьме. После освобождения продолжал работать в «Солидарности», избирался членом сейма и сената, занимал высокие государственные посты. Однако и в новые времена не все безоблачно в его политической биографии: «В 1990-е годы произошел разрыв между братьями Качиньскими и Валенсой, связанный, в частности, с нежеланием последнего удалить из руководства страны старые коммунистические кадры». Напомним, что и позднее, будучи президентом, Качиньский последовательно выступал за дальнейшую декоммунизацию Польши – политика, прямо противоположная путинской реабилитации советизма...
В 2001 году он вместе с братом Ярославом создал партию «Право и справедливость» и вскоре стал мэром Варшавы. В 2005-м Качиньский был избран президентом Польши под лозунгом католических ценностей, демократии и национализма.
Для Качиньского был характерен определенный «еврореализм», порой вызывавший некоторую напряженность в отношениях Польши с ЕС. Подчеркивая, что «точкой отчета для Польши является Евросоюз», Качиньский прямо говорил об имеющем место в ЕС «огромном весе пророссийских настроений, традиций, интересов, антиамериканизме, а иногда и коррупции…». По его словам, «в кулуарах Европейского Совета видно, кто первый бежит с информацией к русским».
При этом Польша выступала «как союзник США и считалась наиболее вероятным местом размещения американской базы противоракетной обороны». В связи с этим Качиньский пояснял, что его «основная цель – усиление позиции Польши в ЕС. Основная же цель в области безопасности – глубокие связи с США, отсюда поддержка ПРО. Хотя я прекрасно знаю, что это не тот щит, который защитит нас от нападения – надеюсь, что этого никогда не случится – со стороны Москвы. Россия может атаковать нас с близкого расстояния, что она показала недавно в Грузии, ПРО от таких атак не защищает. Это проблема всех наших оборонных усилий и всего НАТО, а также ЕС. Но зато ПРО связывает нас с США, и это была основная предпосылка моей поддержки ПРО».
Об отношениях Польши с Россией Качиньский говорил: «Я трижды передавал через высоких представителей президента России свои условия улучшения отношений. По-моему, их вовсе нельзя считать неприемлемыми для Москвы. Частично они лежат в исторической сфере. Частично речь идет о том, чтобы навсегда отказаться от того, что Польша является российской “зоной влияния”. А на это, как видно, нет согласия по ту сторону».
Неоимперская политика кремля вызывала активное неприятие Качиньского. Отсюда его регулярные контакты с лидерами Балтии, Украины и, конечно, Грузии, направленные на создание особого союзного конструкта стран Центральной и Восточной Европы.
Во время российско-грузинской войны в августе 2008 года Качиньский заявил, «что полностью поддерживает Грузию…». По его словам, «"российское государство в очередной раз показало свое истинное лицо". 13 августа Качиньский вместе с президентами Литвы Валдасом Адамкусом, Эстонии Тоомасом Ильвесом, Латвии Валдисом Затлерсом и Украины Виктором Ющенко посетил столицу Грузии Тбилиси». По словам Качиньского, это было «опасное путешествие». В августе 2008 года Качиньский и Адамкус подписали совместную декларацию о просьбе принятия Украины и Грузии в НАТО.
В ноябре 2008 года – очередной визит Качиньского в Грузию, в ходе которого он вместе с президентом Саакашвили посетил территории, прилегающие к Южной Осетии, где кортеж был подвергнут обстрелу. Качиньский, по словам очевидцев, сохранял «железное спокойствие». Позже он утверждал, что слышал русскую речь стрелявших.
Осенью 2008 года Качиньский прямо заявил, что «целью вторжения российских войск в Грузию было помешать Европе покончить с зависимостью от российских энергоносителей и диверсифицировать источники поставок». Качиньский «обвинил Москву в том, что она прибегает к энергетическому шантажу, пользуясь зависимостью Европы от поставок нефти и газа из России».
Комментируя российско-украинскую газовую войну зимы 2009 года, Качиньский, «бросая камешек в огород “самых влиятельных политиков Европы”, заметил: тот факт, что они не встали на сторону украинцев, “стал очередным доказательством того, что любая страна, вовлеченная в спор с Россией, не может рассчитывать на эффективную помощь”».
Качиньский всегда уделял большое внимание вопросам энергетической безопасности своей страны и ЕС. Этой весной, похоже, судьба улыбнулась Польше, да и всей Европе: поляки обнаружили у себя в стране крупные запасы сланцевого газа. Если таковые будут подтверждены, «общие запасы газа в ЕС вырастут сразу на 47 процентов. Эксперты считают, что европейские проекты по добыче сланцевого газа могут в течение десяти лет стать серьезной угрозой для "Газпрома"». Напомним, что как раз накануне гибели Качиньского, 9 апреля, президент России Медведев официально открыл строительство подводной части газопровода «Северный поток», который, наряду с «Южным потоком», казалось бы, надежно замыкает Европу в энергетические клещи кремля…
Невозможно не согласиться со следующим выводом коллеги: «С политической точки зрения гибель польского президента однозначно выгодна Кремлю. По сути, именно Качиньский был настоящим оплотом антимоскальства в Восточной Европе. Политиком, который ратовал за возрождение влияния Польши как региональной державы, национальной и демократической, способной противопоставить эти ценности нахрапистой экспансии "углеводородных" имперцев».
P.S. Многим уже видится аналогия: смерть генерала Владислава Сикорского, главы правительства Польши в изгнании, погибшего в авиакатастрофе в Атлантике (1943). После открывшейся правды о Катыни, он требовал от англичан разрыва отношений со Сталиным. И там Катынь...
Apr. 10th, 2010
Кто же такой Лех Качиньский и почему его гибель имеет столь глубокий и трагический смысл?
Лех Качиньский родился в Варшаве, в1949 году, в семье офицера Армии Крайовой, участника Варшавского восстания (1944). Очевидно, происхождение во многом определило последующие антикоммунистические и национальные взгляды Качиньского. Он окончил Варшавский университет, где в 1979 защитил докторскую диссертацию. С 1977 года - в знаменитом Комитете защиты рабочих (КОР), который являлся одной из наиболее непримиримых сил польского антикоммунистического подполья.
С 1980 года Качиньский – на переднем крае профсоюза «Солидарность», в забастовочном комитете Гданьска. После введения 13 декабря 1981 года чрезвычайного положения отсидел 11 месяцев в тюрьме. После освобождения продолжал работать в «Солидарности», избирался членом сейма и сената, занимал высокие государственные посты. Однако и в новые времена не все безоблачно в его политической биографии: «В 1990-е годы произошел разрыв между братьями Качиньскими и Валенсой, связанный, в частности, с нежеланием последнего удалить из руководства страны старые коммунистические кадры». Напомним, что и позднее, будучи президентом, Качиньский последовательно выступал за дальнейшую декоммунизацию Польши – политика, прямо противоположная путинской реабилитации советизма...
В 2001 году он вместе с братом Ярославом создал партию «Право и справедливость» и вскоре стал мэром Варшавы. В 2005-м Качиньский был избран президентом Польши под лозунгом католических ценностей, демократии и национализма.
Для Качиньского был характерен определенный «еврореализм», порой вызывавший некоторую напряженность в отношениях Польши с ЕС. Подчеркивая, что «точкой отчета для Польши является Евросоюз», Качиньский прямо говорил об имеющем место в ЕС «огромном весе пророссийских настроений, традиций, интересов, антиамериканизме, а иногда и коррупции…». По его словам, «в кулуарах Европейского Совета видно, кто первый бежит с информацией к русским».
При этом Польша выступала «как союзник США и считалась наиболее вероятным местом размещения американской базы противоракетной обороны». В связи с этим Качиньский пояснял, что его «основная цель – усиление позиции Польши в ЕС. Основная же цель в области безопасности – глубокие связи с США, отсюда поддержка ПРО. Хотя я прекрасно знаю, что это не тот щит, который защитит нас от нападения – надеюсь, что этого никогда не случится – со стороны Москвы. Россия может атаковать нас с близкого расстояния, что она показала недавно в Грузии, ПРО от таких атак не защищает. Это проблема всех наших оборонных усилий и всего НАТО, а также ЕС. Но зато ПРО связывает нас с США, и это была основная предпосылка моей поддержки ПРО».
Об отношениях Польши с Россией Качиньский говорил: «Я трижды передавал через высоких представителей президента России свои условия улучшения отношений. По-моему, их вовсе нельзя считать неприемлемыми для Москвы. Частично они лежат в исторической сфере. Частично речь идет о том, чтобы навсегда отказаться от того, что Польша является российской “зоной влияния”. А на это, как видно, нет согласия по ту сторону».
Неоимперская политика кремля вызывала активное неприятие Качиньского. Отсюда его регулярные контакты с лидерами Балтии, Украины и, конечно, Грузии, направленные на создание особого союзного конструкта стран Центральной и Восточной Европы.
Во время российско-грузинской войны в августе 2008 года Качиньский заявил, «что полностью поддерживает Грузию…». По его словам, «"российское государство в очередной раз показало свое истинное лицо". 13 августа Качиньский вместе с президентами Литвы Валдасом Адамкусом, Эстонии Тоомасом Ильвесом, Латвии Валдисом Затлерсом и Украины Виктором Ющенко посетил столицу Грузии Тбилиси». По словам Качиньского, это было «опасное путешествие». В августе 2008 года Качиньский и Адамкус подписали совместную декларацию о просьбе принятия Украины и Грузии в НАТО.
В ноябре 2008 года – очередной визит Качиньского в Грузию, в ходе которого он вместе с президентом Саакашвили посетил территории, прилегающие к Южной Осетии, где кортеж был подвергнут обстрелу. Качиньский, по словам очевидцев, сохранял «железное спокойствие». Позже он утверждал, что слышал русскую речь стрелявших.
Осенью 2008 года Качиньский прямо заявил, что «целью вторжения российских войск в Грузию было помешать Европе покончить с зависимостью от российских энергоносителей и диверсифицировать источники поставок». Качиньский «обвинил Москву в том, что она прибегает к энергетическому шантажу, пользуясь зависимостью Европы от поставок нефти и газа из России».
Комментируя российско-украинскую газовую войну зимы 2009 года, Качиньский, «бросая камешек в огород “самых влиятельных политиков Европы”, заметил: тот факт, что они не встали на сторону украинцев, “стал очередным доказательством того, что любая страна, вовлеченная в спор с Россией, не может рассчитывать на эффективную помощь”».
Качиньский всегда уделял большое внимание вопросам энергетической безопасности своей страны и ЕС. Этой весной, похоже, судьба улыбнулась Польше, да и всей Европе: поляки обнаружили у себя в стране крупные запасы сланцевого газа. Если таковые будут подтверждены, «общие запасы газа в ЕС вырастут сразу на 47 процентов. Эксперты считают, что европейские проекты по добыче сланцевого газа могут в течение десяти лет стать серьезной угрозой для "Газпрома"». Напомним, что как раз накануне гибели Качиньского, 9 апреля, президент России Медведев официально открыл строительство подводной части газопровода «Северный поток», который, наряду с «Южным потоком», казалось бы, надежно замыкает Европу в энергетические клещи кремля…
Невозможно не согласиться со следующим выводом коллеги: «С политической точки зрения гибель польского президента однозначно выгодна Кремлю. По сути, именно Качиньский был настоящим оплотом антимоскальства в Восточной Европе. Политиком, который ратовал за возрождение влияния Польши как региональной державы, национальной и демократической, способной противопоставить эти ценности нахрапистой экспансии "углеводородных" имперцев».
P.S. Многим уже видится аналогия: смерть генерала Владислава Сикорского, главы правительства Польши в изгнании, погибшего в авиакатастрофе в Атлантике (1943). После открывшейся правды о Катыни, он требовал от англичан разрыва отношений со Сталиным. И там Катынь...
Apr. 10th, 2010
Почему я за Израиль
Русско-израильский диалог – тема весьма интересная и важная. Свой вклад в ее раскрытие внес и Вадим Штепа, недавно опубликовавший статью «Израиль как новая Эллада?», написанную под впечатлением поездки в эту страну. Статья, как всегда у Вадима, парадоксальная, острая, живая, наполненная точными наблюдениями и смелыми выводами. Один из них – о необходимости конструктивного диалога между русскими националистами нового типа и соответствующими политическими силами Израиля. Штепа цитирует сопредседателя израильского национал-демократического движения «Дом Давида» Рами Суриса, интервью с которым широко разошлось в рунете. «В русском национализме, - отмечает Рами Сурис, - происходит перелом и смена традиционных лжеценностей, веками навязанных русскому народу имперской и православной пропагандой…».
Р. Сурис констатирует: «Сегодня, наши народы должны разойтись по своим домам, и оттуда начинать новые отношения. Пора наконец, “сдать в утиль” печальные страницы совместной истории, и начинать “писать новую книгу”. Думаю, именно это нужно сегодня и русскому и еврейскому народу. Есть Израиль, дай Б-г, чтобы появилось государство Русь, основанное на национальных принципах, и лично я не вижу никаких противоречий в будущих наших отношениях...».
Вадим Штепа выражает надежду, что наступит время, «когда израильские и европейские правые из разных регионов найдут в себе силы переступить через ветхие предубеждения (только поощряемые империей) и построить международную национально-демократическую сеть». Недавно учрежденный в Москве Национал-Демократический Альянс готов работать в этом направлении. Тем более, что есть такое мнение: Израиль "на сегодняшний день является единственным полноценным национал-демократическим государством".
В своей статье Вадим в качестве одного из примеров нового русского национализма упоминает мою заметку "Почему я за Израиль", написанную и опубликованную в интернете примерно год назад, во время очередного конфликта на Ближнем Востоке. На мой взгляд, этот текст, вызвавший самые разные отклики, не утратил актуальности, и сегодня я его републикую.
***
Итак, в конце января Армия Обороны Израиля практически безрезультатно завершила операцию против ХАМАС в секторе Газа. Совсем недавно последовали новые ракетные обстрелы израильских территорий. Конфликт, давно ставший перманентным, конечно, будет иметь продолжение.
Если коротко: лично я - за Израиль. Не за «еврейство», подчеркиваю, а за Израиль как государство. Эту позицию я занимал еще в 2002 г.
Поясняю.
Во-первых, Израиль, что ни говори, выступает как передовой бастион Севера, противостоящий натиску исламского Юга. Не будь Израиля, в немалой степени замыкающего на себе агрессивный ислам, и мы бы имели совсем другую картину современного мира.
Вспомним демонстрации против «сионистской военщины», еще вчера бушевавшие в городах Европы и США. Их религиозный и расовый состав более чем красноречив. Эти демонстрации – недвусмысленное запугивание западных политиков и обывателей всесокрушающим бунтом цветных иммигрантов.
Во-вторых. Не секрет, что с точки зрения иудейских ультраортодоксов само существование Израиля – ересь, "противление Божественной воле", поскольку это государство превращает евреев из народа мессианского, бездомного (головная боль человечества) в народ нормальный, со своим национальным домом.
Израиль – это единственно возможное решение т.н. «еврейского вопроса». Не простое, но все же решение.
В ЖЖ Владимира Карпеца упомянуто, что в Израиле евреи превращаются из народа Пустыни в народ Леса. "ХАМАС - предельная устремленность в пустыню, а в израильское общество проникает Дух леса". Это весьма проницательно. Не Израиль, а именно ХАМАС сейчас выступает как сила воинствующего авраамизма. По сравнению с ХАМАС, Израиль – это вполне светский концепт европейского образца (о чем и вопиют ортодоксы).
Сам факт существования Израиля по сути упраздняет иудео-христианскую картину мира. Ибо с момента основания этого государства еврейский народ выступает уже не в качестве героя (или антигероя) «основополагающей» Супер-Книги, а просто как один из народов мира. А Яхве – как один из богов, а не держатель вселенского «пакета акций».
Я поддерживаю государство Израиль именно как русский националист, «неоязычник», западник, прогрессист и демократ.
Я за Израиль, поскольку хочу, чтобы еврейский народ-мессия стал, наконец, нормальным народом-нацией.
Соответственно, я за Республику Залесская Русь (равно как и за другие русские республики в пространстве России), ибо хочу, чтобы мы, русские, из народа имперского превратились в одну из нормальных европейских наций (или в несколько), обретя свой дом (или дома).
Идея государства Израиль в контексте иудейского мессианства - это приблизительно то же самое, что и проект Залесье в контексте российского имперства. Израиль - ересь для правоверных иудеев. Залесье - ересь для "настоящих" русских патриотов.
Евреям пора проститься со своей "богоизбранностью" - трехтысячелетней проблемой для них самих и окружающих. Ибо мировой авраамический цикл завершен.
Нам же, русским, пора проститься со своей имперской "богоносностью". Ибо время Империи кончилось.
Это и было бы венцом непростого "русско-еврейского диалога".
Mar. 22nd, 2010
Р. Сурис констатирует: «Сегодня, наши народы должны разойтись по своим домам, и оттуда начинать новые отношения. Пора наконец, “сдать в утиль” печальные страницы совместной истории, и начинать “писать новую книгу”. Думаю, именно это нужно сегодня и русскому и еврейскому народу. Есть Израиль, дай Б-г, чтобы появилось государство Русь, основанное на национальных принципах, и лично я не вижу никаких противоречий в будущих наших отношениях...».
Вадим Штепа выражает надежду, что наступит время, «когда израильские и европейские правые из разных регионов найдут в себе силы переступить через ветхие предубеждения (только поощряемые империей) и построить международную национально-демократическую сеть». Недавно учрежденный в Москве Национал-Демократический Альянс готов работать в этом направлении. Тем более, что есть такое мнение: Израиль "на сегодняшний день является единственным полноценным национал-демократическим государством".
В своей статье Вадим в качестве одного из примеров нового русского национализма упоминает мою заметку "Почему я за Израиль", написанную и опубликованную в интернете примерно год назад, во время очередного конфликта на Ближнем Востоке. На мой взгляд, этот текст, вызвавший самые разные отклики, не утратил актуальности, и сегодня я его републикую.
***
Итак, в конце января Армия Обороны Израиля практически безрезультатно завершила операцию против ХАМАС в секторе Газа. Совсем недавно последовали новые ракетные обстрелы израильских территорий. Конфликт, давно ставший перманентным, конечно, будет иметь продолжение.
Если коротко: лично я - за Израиль. Не за «еврейство», подчеркиваю, а за Израиль как государство. Эту позицию я занимал еще в 2002 г.
Поясняю.
Во-первых, Израиль, что ни говори, выступает как передовой бастион Севера, противостоящий натиску исламского Юга. Не будь Израиля, в немалой степени замыкающего на себе агрессивный ислам, и мы бы имели совсем другую картину современного мира.
Вспомним демонстрации против «сионистской военщины», еще вчера бушевавшие в городах Европы и США. Их религиозный и расовый состав более чем красноречив. Эти демонстрации – недвусмысленное запугивание западных политиков и обывателей всесокрушающим бунтом цветных иммигрантов.
Во-вторых. Не секрет, что с точки зрения иудейских ультраортодоксов само существование Израиля – ересь, "противление Божественной воле", поскольку это государство превращает евреев из народа мессианского, бездомного (головная боль человечества) в народ нормальный, со своим национальным домом.
Израиль – это единственно возможное решение т.н. «еврейского вопроса». Не простое, но все же решение.
В ЖЖ Владимира Карпеца упомянуто, что в Израиле евреи превращаются из народа Пустыни в народ Леса. "ХАМАС - предельная устремленность в пустыню, а в израильское общество проникает Дух леса". Это весьма проницательно. Не Израиль, а именно ХАМАС сейчас выступает как сила воинствующего авраамизма. По сравнению с ХАМАС, Израиль – это вполне светский концепт европейского образца (о чем и вопиют ортодоксы).
Сам факт существования Израиля по сути упраздняет иудео-христианскую картину мира. Ибо с момента основания этого государства еврейский народ выступает уже не в качестве героя (или антигероя) «основополагающей» Супер-Книги, а просто как один из народов мира. А Яхве – как один из богов, а не держатель вселенского «пакета акций».
Я поддерживаю государство Израиль именно как русский националист, «неоязычник», западник, прогрессист и демократ.
Я за Израиль, поскольку хочу, чтобы еврейский народ-мессия стал, наконец, нормальным народом-нацией.
Соответственно, я за Республику Залесская Русь (равно как и за другие русские республики в пространстве России), ибо хочу, чтобы мы, русские, из народа имперского превратились в одну из нормальных европейских наций (или в несколько), обретя свой дом (или дома).
Идея государства Израиль в контексте иудейского мессианства - это приблизительно то же самое, что и проект Залесье в контексте российского имперства. Израиль - ересь для правоверных иудеев. Залесье - ересь для "настоящих" русских патриотов.
Евреям пора проститься со своей "богоизбранностью" - трехтысячелетней проблемой для них самих и окружающих. Ибо мировой авраамический цикл завершен.
Нам же, русским, пора проститься со своей имперской "богоносностью". Ибо время Империи кончилось.
Это и было бы венцом непростого "русско-еврейского диалога".
Mar. 22nd, 2010
«Евророссия»
Как известно, 25 февраля с.г. Европарламент принял резолюцию, осуждающую указ Виктора Ющенко о присвоении звания Героя Украины Степану Бандере. В этом демарше Европа проявила полное единодушие с кремлем, негодовавшим по поводу чествования «нацистского пособника» и «антисемита». Не будем сейчас вдаваться в разоблачение этих ярлыков, уже и без того достаточно разоблаченных. Я бы хотел порассуждать на другую, гораздо более интересную и важную тему.
Депутат от блока «Наша Украина – Народная самооборона» Андрей Парубий, напомнив, что «Нюрнбергский процесс никоим образом не вспоминает ОУН-УПА в качестве нацистов или коллаборационистов», считает, что резолюция Европарламента обусловлена «мощным “газпромовским” лобби России в среде европейского политикума».
Заявление интригующее. Владимир Буковский прямо говорит, что «Евросоюз – дико коррумпированная и коррумпирующая система». Эти слова известного антикоммуниста ярко иллюстрирует пример нынешней Литвы: «Вступив в Евросоюз, Литва стала самим коррумпированным государством в Европе. Евросоюз поощряет коррупцию не только разрушая демократию и правовое государство, но и своей структурой органов правления, чиновничьей этикой и распределительной политикой». Нечто знакомое, не правда ли? Отмечается, что «бюрократия Евросоюза напоминает религиозную секту, масонскую организацию или даже индийскую касту, которая тратит множество времени и денег на продвижение своего публичного образа. Поэтому вероятность того, что потенциальный коррупционный евроскандал не будет покрываться и будет оглашён СМИ, приближается к нулю».
Кстати, о СМИ. Американский политолог Джеф Найквист пишет: «Офицер КГБ в отставке недавно заявил мне, что “нет ничего проще, чем купить западного журналиста”». Вообще агентурный аспект в нашей теме имеет место быть. Нередко в Сети можно встретить пассажи о работе «лубянской агентуры и пророссийского лобби на западе, активировавшихся после прихода к власти ставленника КГБ-ФСБ Владимира Путина». Напомним, что диссидент Александр Литвиненко незадолго до своей гибели встречался в Лондоне с итальянским правоведом Марио Скарамеллой – бывшим консультантом итальянской парламентской комиссии, которая в 2002-2006 гг. занималась расследованием подрывной деятельности КГБ в Италии в годы холодной войны. В апреле 2006 года Литвиненко, дававший показания этой комиссии, «инициировал запрос в Европарламент относительно Романо Проди (премьер-министр Италии в 1996-1998 и в 2006-2008 гг., левоцентрист –А.Ш.) как вероятного агента влияния КГБ - ФСБ». Известный перебежчик Олег Гордиевский, правда, усомнился в этих подозрениях, но, однако, сам же считает, что у российской агентуры влияния на Западе «больше, чем при СССР». По его словам, российские спецслужбы «покупают доли в газетах, информационных сервисах или телеканалах. Вербуют журналистов и так называемых влиятельных людей. Главным при подборе агента является его хорошая репутация и то доверие, которым он пользуется».
Примеры? Взять хотя бы Герхарда Шредера, социал-демократа, который после ухода с поста федерального канцлера ФРГ возглавил комитет акционеров North European Gas Pipeline Company – компании-оператора Северо-Европейского газопровода (СЕГ). Напомню, что доминирует в этой компании «Газпром», то есть Шредер, по сути, пошел на работу к другу Путину. Говорят, зарплата товарища Шредера – 1,5 млн евро в год. Вероятно, он счел, что за такие деньги можно наплевать на веские обвинения в политической коррупции. Пост главного исполнительного директора этой компании занял председатель правления Dresdner Kleinwort Wasserstein и глава наблюдательного совета ЗАО «Дрезднер банк» Матиас Варниг – давний друг Путина. С середины 70-х годов Варниг был сотрудником «Штази», занимаясь военным шпионажем против ФРГ. Как утверждает The Wall Street Journal, еще в 80-е годы он познакомился с Путиным, который тогда нес нелегкую чекистскую службу в ГДР. Понятно, что благодаря СЕГ, «Россия получает мощные рычаги воздействия на своих бывших вассалов, пишет The Wall Street Jornal».
Разохотившись, кремль пошел дальше. В 2008 году председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер предложил премьер-министру Италии Романо Проди, покидавшему свой пост, «возглавить швейцарскую компанию South Stream, реализующую проект газопровода "Южный поток"». Так или иначе, но Проди отказался замыкать Европу в «энергетические клещи» на пару с коллегой Шредером…
Эту хронику разложения можно продолжить. Европу покупают как девку. Но только ли в «агентах влияния» дело? Вряд ли. При ближайшем рассмотрении становится очевидно, что за обликом нынешней Европы – едино-номенклатурной, коррумпированной, позорно потакающей кремлю – кроется целый проект.
Владимир Буковский рассказывает, что в начале 90-х коммунизм был спасен от аналога Нюрнбергского процесса не только противодействием советской номенклатуры, но и противодействием Запада, «где левые силы давно контролируют общественное мнение и львиную долю прессы. Они насмерть перепугались, что этот процесс вскроет их многолетнее сотрудничество с Кремлем, многомиллионные счета и прочие скандальные документы…».
Буковский убежден, что Евросоюз «изначально представлял собой некий конвергенционный сговор между советскими коммунистами и европейскими социал-демократами…». Отсюда и поразительное сходство структур ЕС и их командно-административного характера с хорошо знакомыми советскими реалиями, вплоть до именования еврочиновников комиссарами.
«Фактически, - говорит Буковский, - Евросоюз как система преемствует все параметры СССР, даже структурные, разница между ними примерно такая, какая была между большевиками и меньшевиками. То, что одни хотели установить сразу, другие планировали в результате некоторой эволюции. Но любопытно то, что эти "новые меньшевики" порою требуют стандартов даже более жестких, чем у "старых большевиков"».
Буковский считает, что идея «общеевропейского дома», озвученная когда-то Горбачевым, как раз и «предусматривала постепенное объединение Европы под жестким контролем левых правительств» и последующее слияние с «перестроившимся» совком. По существу же речь шла об исторической капитуляции Европы.
Однако процесс вышел из-под контроля – благодаря национал-демократическим революциям в Восточной Европе и Балтии. Антикоммунизм буржуазно-националистического толка, символами которого стали Бандера в Украине, Жемайтис в Литве, латышские и эстонские ветераны-антибольшевики 2-й мировой, герои восстания 1956 года в Венгрии, воины Армии Крайовой в Польше, не вписывался в конструкт красноватого «общеевропейского дома». Возникла как бы вторая Европа, хотя и тяготеющая к ЕС, но не совпадающая с его стандартами политкорректности.
Появление недавней резолюции Европарламента по Бандере вполне логично. Это символическая месть тем силам, которые в свое время внесли сбой в конвергенционный проект «общеевропейского дома». Это ультимативный посыл всей Восточной Европе с ее идеей строительства национальных государств. Это посыл Москве о готовности к «стратегическому партнерству с Россией» в духе Шредера и прочих «друзей Путина». Посыл о готовности предать собственные ценности свободы и достоинства.
Украина зажата между двумя жерновами. Украине ломают хребет. Она мешает "путинско-шредерской" конвергенции - гнилой, подлой, основанной на коррупции, цинизме и агентурных сетях, мешает возникновению монструозной «Евророссии», гибрида свиньи и гиены. Настоящая Европа сейчас – Украина, стиснутая между предательством Запада и имперской агрессией Москвы. Там, в Украине, сейчас решается судьба европейских ценностей, о которых посмели вякать «газпромовские» евродепутаты в своей позорной резолюции по Бандере. Будто предвидя это, еще в прошлом году Виктор Ющенко заявил на форуме Конгресса украинской интеллигенции в Ивано-Франковске, назвав имена Ярослава, Филиппа Орлика, Хмельницкого, Бандеры, Шухевича, что "мы всегда были европейской нацией, мы творили европейские ценности". Пусть это слышат и помнят продажные политические дельцы, рассматривающие Украину лишь как "звено в газотранспортной системе" или "емкий рынок сбыта и резервуар рабочей силы".
Mar. 10th, 2010
Депутат от блока «Наша Украина – Народная самооборона» Андрей Парубий, напомнив, что «Нюрнбергский процесс никоим образом не вспоминает ОУН-УПА в качестве нацистов или коллаборационистов», считает, что резолюция Европарламента обусловлена «мощным “газпромовским” лобби России в среде европейского политикума».
Заявление интригующее. Владимир Буковский прямо говорит, что «Евросоюз – дико коррумпированная и коррумпирующая система». Эти слова известного антикоммуниста ярко иллюстрирует пример нынешней Литвы: «Вступив в Евросоюз, Литва стала самим коррумпированным государством в Европе. Евросоюз поощряет коррупцию не только разрушая демократию и правовое государство, но и своей структурой органов правления, чиновничьей этикой и распределительной политикой». Нечто знакомое, не правда ли? Отмечается, что «бюрократия Евросоюза напоминает религиозную секту, масонскую организацию или даже индийскую касту, которая тратит множество времени и денег на продвижение своего публичного образа. Поэтому вероятность того, что потенциальный коррупционный евроскандал не будет покрываться и будет оглашён СМИ, приближается к нулю».
Кстати, о СМИ. Американский политолог Джеф Найквист пишет: «Офицер КГБ в отставке недавно заявил мне, что “нет ничего проще, чем купить западного журналиста”». Вообще агентурный аспект в нашей теме имеет место быть. Нередко в Сети можно встретить пассажи о работе «лубянской агентуры и пророссийского лобби на западе, активировавшихся после прихода к власти ставленника КГБ-ФСБ Владимира Путина». Напомним, что диссидент Александр Литвиненко незадолго до своей гибели встречался в Лондоне с итальянским правоведом Марио Скарамеллой – бывшим консультантом итальянской парламентской комиссии, которая в 2002-2006 гг. занималась расследованием подрывной деятельности КГБ в Италии в годы холодной войны. В апреле 2006 года Литвиненко, дававший показания этой комиссии, «инициировал запрос в Европарламент относительно Романо Проди (премьер-министр Италии в 1996-1998 и в 2006-2008 гг., левоцентрист –А.Ш.) как вероятного агента влияния КГБ - ФСБ». Известный перебежчик Олег Гордиевский, правда, усомнился в этих подозрениях, но, однако, сам же считает, что у российской агентуры влияния на Западе «больше, чем при СССР». По его словам, российские спецслужбы «покупают доли в газетах, информационных сервисах или телеканалах. Вербуют журналистов и так называемых влиятельных людей. Главным при подборе агента является его хорошая репутация и то доверие, которым он пользуется».
Примеры? Взять хотя бы Герхарда Шредера, социал-демократа, который после ухода с поста федерального канцлера ФРГ возглавил комитет акционеров North European Gas Pipeline Company – компании-оператора Северо-Европейского газопровода (СЕГ). Напомню, что доминирует в этой компании «Газпром», то есть Шредер, по сути, пошел на работу к другу Путину. Говорят, зарплата товарища Шредера – 1,5 млн евро в год. Вероятно, он счел, что за такие деньги можно наплевать на веские обвинения в политической коррупции. Пост главного исполнительного директора этой компании занял председатель правления Dresdner Kleinwort Wasserstein и глава наблюдательного совета ЗАО «Дрезднер банк» Матиас Варниг – давний друг Путина. С середины 70-х годов Варниг был сотрудником «Штази», занимаясь военным шпионажем против ФРГ. Как утверждает The Wall Street Journal, еще в 80-е годы он познакомился с Путиным, который тогда нес нелегкую чекистскую службу в ГДР. Понятно, что благодаря СЕГ, «Россия получает мощные рычаги воздействия на своих бывших вассалов, пишет The Wall Street Jornal».
Разохотившись, кремль пошел дальше. В 2008 году председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер предложил премьер-министру Италии Романо Проди, покидавшему свой пост, «возглавить швейцарскую компанию South Stream, реализующую проект газопровода "Южный поток"». Так или иначе, но Проди отказался замыкать Европу в «энергетические клещи» на пару с коллегой Шредером…
Эту хронику разложения можно продолжить. Европу покупают как девку. Но только ли в «агентах влияния» дело? Вряд ли. При ближайшем рассмотрении становится очевидно, что за обликом нынешней Европы – едино-номенклатурной, коррумпированной, позорно потакающей кремлю – кроется целый проект.
Владимир Буковский рассказывает, что в начале 90-х коммунизм был спасен от аналога Нюрнбергского процесса не только противодействием советской номенклатуры, но и противодействием Запада, «где левые силы давно контролируют общественное мнение и львиную долю прессы. Они насмерть перепугались, что этот процесс вскроет их многолетнее сотрудничество с Кремлем, многомиллионные счета и прочие скандальные документы…».
Буковский убежден, что Евросоюз «изначально представлял собой некий конвергенционный сговор между советскими коммунистами и европейскими социал-демократами…». Отсюда и поразительное сходство структур ЕС и их командно-административного характера с хорошо знакомыми советскими реалиями, вплоть до именования еврочиновников комиссарами.
«Фактически, - говорит Буковский, - Евросоюз как система преемствует все параметры СССР, даже структурные, разница между ними примерно такая, какая была между большевиками и меньшевиками. То, что одни хотели установить сразу, другие планировали в результате некоторой эволюции. Но любопытно то, что эти "новые меньшевики" порою требуют стандартов даже более жестких, чем у "старых большевиков"».
Буковский считает, что идея «общеевропейского дома», озвученная когда-то Горбачевым, как раз и «предусматривала постепенное объединение Европы под жестким контролем левых правительств» и последующее слияние с «перестроившимся» совком. По существу же речь шла об исторической капитуляции Европы.
Однако процесс вышел из-под контроля – благодаря национал-демократическим революциям в Восточной Европе и Балтии. Антикоммунизм буржуазно-националистического толка, символами которого стали Бандера в Украине, Жемайтис в Литве, латышские и эстонские ветераны-антибольшевики 2-й мировой, герои восстания 1956 года в Венгрии, воины Армии Крайовой в Польше, не вписывался в конструкт красноватого «общеевропейского дома». Возникла как бы вторая Европа, хотя и тяготеющая к ЕС, но не совпадающая с его стандартами политкорректности.
Появление недавней резолюции Европарламента по Бандере вполне логично. Это символическая месть тем силам, которые в свое время внесли сбой в конвергенционный проект «общеевропейского дома». Это ультимативный посыл всей Восточной Европе с ее идеей строительства национальных государств. Это посыл Москве о готовности к «стратегическому партнерству с Россией» в духе Шредера и прочих «друзей Путина». Посыл о готовности предать собственные ценности свободы и достоинства.
Украина зажата между двумя жерновами. Украине ломают хребет. Она мешает "путинско-шредерской" конвергенции - гнилой, подлой, основанной на коррупции, цинизме и агентурных сетях, мешает возникновению монструозной «Евророссии», гибрида свиньи и гиены. Настоящая Европа сейчас – Украина, стиснутая между предательством Запада и имперской агрессией Москвы. Там, в Украине, сейчас решается судьба европейских ценностей, о которых посмели вякать «газпромовские» евродепутаты в своей позорной резолюции по Бандере. Будто предвидя это, еще в прошлом году Виктор Ющенко заявил на форуме Конгресса украинской интеллигенции в Ивано-Франковске, назвав имена Ярослава, Филиппа Орлика, Хмельницкого, Бандеры, Шухевича, что "мы всегда были европейской нацией, мы творили европейские ценности". Пусть это слышат и помнят продажные политические дельцы, рассматривающие Украину лишь как "звено в газотранспортной системе" или "емкий рынок сбыта и резервуар рабочей силы".
Mar. 10th, 2010
Новая «Ялта»: Запад предал Украину
65 лет назад, в феврале 1945 года, в Ялте состоялась знаменитая конференция «большой тройки», закрепившая раздел послевоенной Европы на сферы влияния. Тогда, как известно, Запад сдал Сталину Польшу и всю Восточную Европу, а Тито получил Югославию. Надежды миллионов людей на будущее, определяемое европейскими демократическими ценностями, были похерены одним росчерком пера. Смотрите «Пепел и алмаз» Анджея Вайды, там об этом все сказано.
И вот сейчас, ровно 65 лет спустя, позорная история Ялты, похоже, повторяется вновь – теперь в отношении Украины.
Анализируя результаты президентских выборов в Украине, Григорий Перепелица – доктор политических наук, профессор Киевского национального университета им. Т. Шевченко – в частности, отметил: «ЦИК еще не объявил результаты голосования, а западные лидеры единодушно поздравили Януковича с избранием. Даже Президент РФ Медведев позже их поздравил Януковича. Очевидно, Запад устраивает такая ситуация, что Украина возвращается в сферу российского влияния. Запад изменился, он смирился с разделом Европы на две сферы влияния. Расширение ЕС и НАТО в среднесрочной перспективе не рассматривается и, очевидно, Запад согласен зафиксировать статус-кво в Восточной Европе…».
Г. Перепелица констатирует: «К сожалению, перспектива грустная. Это результат не только изменений в Украине и России. Это изменения в самой Европе. Европа устала от расширения, и Европа, к сожалению, начинает руководствоваться больше собственными интересами, чем собственными ценностями. Это достаточно серьезный для нас вызов, потому что из-за этих ценностей и поднялся народ во время Оранжевой революции. Именно эти ценности Европа продвигала на постсоветском пространстве и на востоке Европы, выстраивая проект Большой Европы».
Этапы отступления Запада перед путинской империей очевидны. Еще, как говорится, не выросла трава на могиле Александра Литвиненко, а уже в феврале 2007 года западные лидеры проглотили мюнхенскую речь Путина, ставшую декларацией внешней политики кремлевского неосовка. В августе 2008-го Запад чуть было не допустил российскую оккупацию Грузии. В том же году европейцы, несмотря на активную позицию президента США Буша, провалили вступление Украины и Грузии в НАТО. И вот теперь Запад смирился с новым «воссоединением» Украины с Россией.
Юлия Тимошенко бьет тревогу. Она говорит о фальсифицированных выборах, об опасности антиукраинской и антиевропейской диктатуры Януковича. В недавнем заявлении Ю. Тимошенко сказано: «Не прошло и нескольких недель с выборов, а команда Януковича уже начала по всем направлениям предавать украинские национальные интересы. Их мировоззрение - уничтожение Украины, поношение нашего языка и культуры. И они этого даже не скрывают.
Команда Януковича уже начала приватизировать газотранспортную систему. Они, кстати, обратилась с иском против Украины в Стокгольмский суд, чтобы забрать стратегические запасы природного газа. Этот иск сейчас у меня в руках. Вопиющий факт - команда нового Президента выступает против государства Украина. И все это только начало. Сегодня опасность угрожает независимости Украины».
Все верно, но, заметим, сама же Юлия Владимировна немало сделала для победы Януковича, предательски расколов и ослабив национал-демократический лагерь. И кабальные соглашения с Газпромом по украинской ГТС заключала именно она, несмотря на жесткую критику со стороны Виктора Ющенко. Впрочем, это уже другая тема.
Запад явно не разделяет тревогу Юлии Тимошенко. В заявлении посольства США прошедшие в Украине выборы названы «еще одним шагом в направлении укрепления украинской демократии». Некоторые европейские издания «не скрывают своего недовольства довольно странным, по их мнению, поведением премьера Украины, которая проиграла эти выборы и ведет себя, как говорят, “не демократично, ведь, кажется, что она не понимает, что демократия также предполагает и вежливое признание своего поражения”».
Борис Березовский констатирует, что "Запад в очередной раз подтвердил абсолютное непонимание важности того, что происходит в Украине". "Я считаю, - заявил он, - что это в тысячу раз сложнее, чем то, что происходит в Иране, в тысячу раз сложнее, чем то, что вообще происходит на Ближнем Востоке, потому что здесь решается не только будущее России, но вообще решается будущее ценностей западных цивилизаций. Вот это ключевая точка, а не Иран".
Боюсь, что Запад просто не желает это понимать. Так ему удобнее. В 1932-33 гг. ему было удобно не замечать Голодомор, поскольку он видел в Сталине возможного союзника по борьбе с Гитлером. Сейчас Запад в упор не видит новую украинскую драму, поскольку хочет бесперебойно получать российские углеводороды.
Валерия Новодворская, прямо называющая нынешних западных лидеров «наследниками и продолжателями ялтинского сговора», пишет: «Россия собирается захватывать всё, что плохо лежит. Мытьём, катаньем, а иногда с помощью танков. Мы только что видели по русско-грузинской (вернее, российско-грузинской – А.Ш.) войне. Если Украина позволит, она станет протекторатом. А Россия спит и видит, как бы прибрать обратно все свои колонии».
Имеющий уши да услышит.
Feb. 25th, 2010
И вот сейчас, ровно 65 лет спустя, позорная история Ялты, похоже, повторяется вновь – теперь в отношении Украины.
Анализируя результаты президентских выборов в Украине, Григорий Перепелица – доктор политических наук, профессор Киевского национального университета им. Т. Шевченко – в частности, отметил: «ЦИК еще не объявил результаты голосования, а западные лидеры единодушно поздравили Януковича с избранием. Даже Президент РФ Медведев позже их поздравил Януковича. Очевидно, Запад устраивает такая ситуация, что Украина возвращается в сферу российского влияния. Запад изменился, он смирился с разделом Европы на две сферы влияния. Расширение ЕС и НАТО в среднесрочной перспективе не рассматривается и, очевидно, Запад согласен зафиксировать статус-кво в Восточной Европе…».
Г. Перепелица констатирует: «К сожалению, перспектива грустная. Это результат не только изменений в Украине и России. Это изменения в самой Европе. Европа устала от расширения, и Европа, к сожалению, начинает руководствоваться больше собственными интересами, чем собственными ценностями. Это достаточно серьезный для нас вызов, потому что из-за этих ценностей и поднялся народ во время Оранжевой революции. Именно эти ценности Европа продвигала на постсоветском пространстве и на востоке Европы, выстраивая проект Большой Европы».
Этапы отступления Запада перед путинской империей очевидны. Еще, как говорится, не выросла трава на могиле Александра Литвиненко, а уже в феврале 2007 года западные лидеры проглотили мюнхенскую речь Путина, ставшую декларацией внешней политики кремлевского неосовка. В августе 2008-го Запад чуть было не допустил российскую оккупацию Грузии. В том же году европейцы, несмотря на активную позицию президента США Буша, провалили вступление Украины и Грузии в НАТО. И вот теперь Запад смирился с новым «воссоединением» Украины с Россией.
Юлия Тимошенко бьет тревогу. Она говорит о фальсифицированных выборах, об опасности антиукраинской и антиевропейской диктатуры Януковича. В недавнем заявлении Ю. Тимошенко сказано: «Не прошло и нескольких недель с выборов, а команда Януковича уже начала по всем направлениям предавать украинские национальные интересы. Их мировоззрение - уничтожение Украины, поношение нашего языка и культуры. И они этого даже не скрывают.
Команда Януковича уже начала приватизировать газотранспортную систему. Они, кстати, обратилась с иском против Украины в Стокгольмский суд, чтобы забрать стратегические запасы природного газа. Этот иск сейчас у меня в руках. Вопиющий факт - команда нового Президента выступает против государства Украина. И все это только начало. Сегодня опасность угрожает независимости Украины».
Все верно, но, заметим, сама же Юлия Владимировна немало сделала для победы Януковича, предательски расколов и ослабив национал-демократический лагерь. И кабальные соглашения с Газпромом по украинской ГТС заключала именно она, несмотря на жесткую критику со стороны Виктора Ющенко. Впрочем, это уже другая тема.
Запад явно не разделяет тревогу Юлии Тимошенко. В заявлении посольства США прошедшие в Украине выборы названы «еще одним шагом в направлении укрепления украинской демократии». Некоторые европейские издания «не скрывают своего недовольства довольно странным, по их мнению, поведением премьера Украины, которая проиграла эти выборы и ведет себя, как говорят, “не демократично, ведь, кажется, что она не понимает, что демократия также предполагает и вежливое признание своего поражения”».
Борис Березовский констатирует, что "Запад в очередной раз подтвердил абсолютное непонимание важности того, что происходит в Украине". "Я считаю, - заявил он, - что это в тысячу раз сложнее, чем то, что происходит в Иране, в тысячу раз сложнее, чем то, что вообще происходит на Ближнем Востоке, потому что здесь решается не только будущее России, но вообще решается будущее ценностей западных цивилизаций. Вот это ключевая точка, а не Иран".
Боюсь, что Запад просто не желает это понимать. Так ему удобнее. В 1932-33 гг. ему было удобно не замечать Голодомор, поскольку он видел в Сталине возможного союзника по борьбе с Гитлером. Сейчас Запад в упор не видит новую украинскую драму, поскольку хочет бесперебойно получать российские углеводороды.
Валерия Новодворская, прямо называющая нынешних западных лидеров «наследниками и продолжателями ялтинского сговора», пишет: «Россия собирается захватывать всё, что плохо лежит. Мытьём, катаньем, а иногда с помощью танков. Мы только что видели по русско-грузинской (вернее, российско-грузинской – А.Ш.) войне. Если Украина позволит, она станет протекторатом. А Россия спит и видит, как бы прибрать обратно все свои колонии».
Имеющий уши да услышит.
Feb. 25th, 2010
Россия и модернизация
В своем ноябрьском послании президент Медведев провозгласил очередной кремлевский лозунг дня: модернизация. Хорошо бы разобраться, что это такое применительно к России. Не думаю, что сие понимает и сам Медведев, не говоря уже о большинстве российского народонаселения.
Как показывает история, модернизация в России – это вещь чисто хозяйственная, экономическая. Это не модернизация в европейском смысле. В России могут реформироваться структурные частности госсистемы, но политическая матрица остается неприкосновенной. Более того: как правило, российская модернизация даже усиливает деспотический характер власти, укрепляет ее. Примеры на виду: Петр Первый, Сталин. Российская модернизация – это активизация системы без изменения ее сущности, хозяйственное и отчасти управленческое обновление страны без отказа от прежней исторической парадигмы. Культуролог Игорь Яковенко так определяет суть модернизации по-российски: у Запада заимствуются технологии, но не социальные институты, порождающие эти технологии (что обрекает страну на хроническое отставание, на положение «вечно вчерашней», догоняющей).
На примерах Петра и Сталина видно, что, несмотря на всю масштабность видимых перемен, неизменным в России остается главное: «азиатский способ производства», т.е. система, когда централистское государство в лице своих функционеров выступает в качестве главного собственника и эксплуататора, являясь по существу «государством-классом».
Отказаться от этой системы Россия не может в принципе. Она в своей основе нетрасформативна. Азиатский способ производства – это сущность России, ее природа, это сама историческая Россия. Вековые заблуждения наших западников состоят в мечтах сделать Россию европейской страной. Однако, Россия в силу своей ордынско-имперской природы просто не может быть таковой. Не случайно наши реформаторы-европеисты как правило плохо кончали: Лжедмитрий Первый, Александр Второй, Столыпин… Провести в России подлинную, европейскую модернизацию – значит упразднить эту страну, а точнее создать на ее месте конгломерат новых стран, ориентированных на западные ценности свободы и развития, о чем будет сказано ниже.
Модернизация на базе «азиатского способа производства» возможна лишь за счет экстенсивной эксплуатации людских и природных ресурсов, а также террора. Именно такими были модернизации Петра и Сталина.
Этим же путем, с опорой на тоталитарное государство, идет модернизация в Китае, где рост «достигается прежде всего за счет громадных вложений капиталов и живого труда. Велики энерго- и ресурсозатраты, по-прежнему доминирует экстенсивный метод хозяйствования. Низка эффективность капитальных вложений, медленно продвигается технический прогресс». Китайская бюрократия, исходя из «своей функциональной роли», выступает как обладатель «власти-собственности», нередко влияя на распределение прибыли. Бизнес как кормушка для чиновников – эта российская проблема характерна и для Китая. Отсюда громадная коррупция, которая, несмотря на драконовские меры по борьбе с нею, остается чуть ли не главной проблемой страны. Все это сопровождается варварским отношением к окружающей среде – своей и чужой. Политическая же система остается неизменной. Сохраняется антизападная риторика, диссиденты преследуются, власть постоянно напоминает недовольным о площади Тяньаньмень. Вот недавно там посадили какого-то «китайского Сахарова».
Так что же имеет в виду Медведев? Мобилизационная модернизация по типу 30-х годов, к которой призывают сталинисты вроде А. Проханова и В. Карпеца, невозможна. Не потому, что Медведев с Путиным такие добрые, а потому, что система исчерпала потенциал массового принуждения и террора. Она исторически выродилась, ибо вечных империй не бывает. Ну, в самом деле: во главе государства стоит человек, который призывает к модернизации и при этом осуждает Сталина. Проханов ему кричит: не трогайте Сталина, он – единственное знамя нашенской модернизации, а Медведев говорит, что «никакое развитие страны, никакие её успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя и потерь». То есть по существу осудил вечный принцип политики государства российского в отношении собственного народонаселения: «Бабы еще нарожают». Что это? Медведев не понимает природу страны, президентом которой является? Мне кажется, дело в другом.
Русские – это, к счастью, все-таки не китайцы, хоть и живут в «китайском» государстве. Противоречие между архаичным, восточно-феодальным характером России-империи и объемом накопившейся в ней европейской культуры, европейской ментальности достигло предела. И это противоречие выражается в делах и риторике самого главы государства.
Россия больше не может родить Сталина, даже при нынешней общественно-политической индифферентности «электората». Имитировать, как в случае с Путиным, может, но родить – нет. Она безнадежно исторически устала, она выродилась как культурно-государственный феномен. Она уже слишком «отравлена» западной культурой, с которой боролась столько веков. Сталина не будет, а без него вся модернизация будет успешно разворована. И номенклатура, с наглыми ухмылками слушавшая в Кремле послание Медведева, это отлично знает. Иерархия фунционеров – вечная российская система – лишенная присмотра настоящего хозяина – царя или вождя – зациклилась на обслуживании собственных коррупционных потребностей, окончательно превратив государство в свою кормушку. Она не способна на дисциплину и служение, она не ведает страха, ибо бояться ей уже некого. Не Путина же с Медведевым! Что такое партия «Единая Россия»? Это не «орден меченосцев», это орден карьеристов и коррупционеров. «Пилить бабло» он может, а вот быть социально-политическим «демиургом» по формуле «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики» - вряд ли.
Итак, модернизации не будет – и слава богу, ибо, как мы уже говорили, модернизация в России – это интенсификация азиатского безвременья, ускорение безвременья, извините за каламбур. Система, конечно, еще способна убивать журналистов в подъездах и вести провокационную борьбу с «экстремизмом», но она уже не может породить ГУЛАГ, генерировать тот самый мобилизующий всех и вся «госужас», выстраивать тотальную «подсистему страха». А значит никакой «авторитарной модернизации», на которую уповает Михаил Делягин, не будет. Будет та самая «авторитарная деградация», вялотекущий недосталинизм (а не неосталинизм!) и конечный обвал в виде системного кризиса.
Какова же альтернатива?
Нередко можно услышать, что единственный возможный путь – преобразования сверху. Представим на секунду, что президент Медведев решил стать самостоятельной фигурой, услал «за Можай» Путина, создал свое широкое демократическое движение и искренне устремился к подлинной модернизации. С чего ему следовало бы начать? Разумеется, не с отмены часовых поясов. Начать ему надо бы с демонтажа допотопной, неповоротливой имперской системы, которая традиционно, со времен царей, базируется на экономической эксплуатации и национальной дискриминации русского большинства страны. Согласно действующей Конституции, Россия является многонациональной страной. Однако русский народ не представлен в составе Федерации ни одним национальным образованием, что, несомненно, является вопиющим нарушением конституционных и международных прав русских как этноса. Напомню, что еще Борис Ельцин в 1990 году предлагал создать в составе РФ семь русских республик (Дальневосточную, Сибирскую, Уральскую, Поволжье, Центральная Россия, Север, Юг) и, таким образом, преобразовать Россию в подлинную федерацию, устранив вопиющий перекос в отношении русских, открыв дорогу их нормальному национальному становлению и развитию. (Более подробно о необходимости и механизме создания русских республик – в программных Тезисах проекта «Республика Залесская Русь»).
Допустим, все это сделано. В результате реализации такого проекта возникла бы принципиально другая страна, эдакие «соединенные штаты России» (условно - СШР), где пресловутый федеральный центр играл бы неизмеримо меньшую роль, нежели сегодня. В отличие от нынешней РФ, являющейся т.н. «асимметричной федерацией», СШР состояли бы только из равноправных субъектов – республик, в том числе русских. Естественно, не обойдется без демонтажа «вертикали власти» и учреждения института выборности глав субъектов новой федерации. Именно свободные выборы в республиках СШР и стали бы своеобразной «люстрацией» политических элит. Разумеется, не обойдется и без люстрации как таковой: необходимо выполоть все эти чекистско-коммунячьи кадры, слить все советское номенклатурное наследие. И, конечно, Медведев, должен упразднить ФСБ и рассекретить архивы этой конторы.
Далее. А далее республики федерации должны принять декларацию об образовании новой страны и ее Конституцию. Повторяю, назовем сейчас эту страну условно, в рабочем порядке СШР. Именно так, снизу, были образованы Швейцарская конфедерация и Соединенные Штаты Америки. При этом вряд ли в СШР найдется место, например, Чечне и всему Северному Кавказу. Потом президенту Медведеву надлежит уйти в отставку, а на его место будет избран совсем другой человек с другими, совсем не «царскими» полномочиями (все это должен был сделать еще Ельцин, но номенклатурщик, аппаратный «царек», воссевший в кремле и подпавший под его державное обаяние, оказался в Б.Н. сильнее демократа и реформатора).
Результаты. В СШР решительно пересмотрены полномочия федерального центра и республик в пользу последних. Если в РФ доходы регионов высасывала паразитарно-имперская Москва, распределяя их потом по своему усмотрению, то теперь они остаются в субъектах СШР и служат реальному развитию страны. Снижаются налоги, развиваются малый и средний бизнес, инновационные технологии, фермерство, подлинная демократия. Растет уровень жизни и безопасности. Граждане, почувствовав достоинство, силу и вкус к самоорганизации выкидывают вон этномафию – вместе с ее коррупционной чиновной «крышей». Ведь очевидно: так же, как народ состоит из людей, страна состоит из регионов. Лучше людям – лучше народу. Лучше регионам – лучше всей стране. И вообще – компактные системы более динамичны и лучше управляются. Они более прозрачны и не нуждаются в громоздкой бюрократии, плодящей коррупцию. Возьмем Соединенные Штаты Америки – большая система, но состоит-то она из малых самоуправляющихся субъектов, имеющих собственные конституции, свою полицию, свои законы и налоги, и ревностно оберегающих свой суверенитет от посягательств Вашингтона.
Понятно, что определяющими в СШР станут горизонтальные связи между субъектами, а не связи субъектов с центром, как сейчас. Принцип построения СШР – от субъектов к федерации, а не наоборот, как в Эрэфии. Очевидно, что речь идет не о «расчленении страны», а о перестройке российского пространства на принципиально другой основе: подлинно демократической и подлинно федеративной.
СШР встраиваются в историю в ее европейском понимании и входят в цивилизацию Богатого Севера. Все квасные противопоставления России Западу и связанные с этим политико-идеологические спекуляции остаются в имперском прошлом. Реализуется мечта Вадима Штепы – футуристический мост через Берингов пролив, а также супертрасса Лиссабон-Владивосток. Кольцо «азиатского» безвременья разорвано.
Таков радужный эскиз перестройки сверху. В действительности все, конечно, не столь просто. Начать с того, что Дмитрий Медведев, как общеизвестно, сам является эманацией, если не сказать – отрыжкой имперской системы. Мягко говоря, трудно ожидать, что марионетка кланово-номенклатурных сил развяжет мирную буржуазную, антиимперскую, антифеодальную революцию – а именно о ней идет речь, не меньше. Медведева в России никто, до последнего дворника, не воспринимает иначе как назначенца Путина. Кроме того, для осуществления проекта СШР необходимо альтернативное видение истории, а на это Медведев, судя по его поклонению «великой победе советского народа» - основному имперскому мифу – заведомо неспособен.
Итак, революционная перестройка сверху, из кремля – крайне маловероятна. Остается другой, более сложный путь: реализация проекта СШР в результате мирной, конституционной буржуазно-демократической революции снизу, на местах. Снизу же в этом случае должны создаваться и новые субъекты федерации – русские республики (такого рода инициатива вполне конституционна). Все предстоит сделать нам самим, а не доброму барину. Повторяю, путь этот весьма непростой, но, похоже, единственный.
Слагаемые процесса:
1). Дальнейший рост самосознания, политической зрелости и политической организованности среднего класса – движущей силы революции. Средний класс должен осознать, что его интересы находятся в глубоком противоречии с имперской кланово-номенклатурной пирамидой, со всей системой отношений российского государства, построенной на феодальных пережитках.
2). Становление нового русского национализма (НРН) – демократического и антиимперского. Это национализм антиколониального и освободительного типа, выраженный формулой «русские против империи». НРН – антитеза российской патриотической мифологеме. Его суть - разотождествление интересов русского народа с интересами «единой неделимой России». Этот национализм имеет не «всероссийский», а региональный формат (скажем дальневосточный, уральский и т.д.). Именно он и станет условием и началом нормального национального генезиса русских, до сих пор остающихся всего лишь этническим субстратом империи, псевдонацией. Кто-то скажет, что НРН раздробит русских. Однако конфедеративное устройство и даже разноязычие почему-то не мешают швейцарцам оставаться единой нацией. Но даже если из нынешнего русского этноса в перспективе сформируются несколько белых наций, имеющих собственные особенности и различия – не вижу в этом ничего катастрофического. Это нормальный процесс, на протяжении ряда столетий подавлявшийся имперским нивелированием.
3). Освобождение от системообразующего имперского мифа – мифа о «великой победе», от государственного культа 9-го мая. Один блоггер пишет: «Окончательное расставание с СССР и начало строительства национально-буржуазного государства в России - это когда народ на легальных демонстрациях и митингах пойдёт с портретом генерала Власова». Все правильно, только расставаться надо не только с СССР, но и с имперской парадигмой в целом. А во-вторых, митинги и демонстрации должны быть МИРНЫМИ, но не обязательно «легальными», то есть дозволенными. Вряд ли уместно испрашивать у закосневшей бюрократии разрешение на вполне конституционные действия.
Подчеркиваю: политическая тактика и стратегия революции – апелляция к Конституции и массовые ненасильственные акции. Пример: киевский майдан. В случае поддержки значительной части населения – дело беспроигрышное.
Еще вопрос: кто возглавит? Я о личности. Михаил Касьянов? Может быть, но он отягощен своим номенклатурным прошлым. С другой стороны, Касьянов имеет опыт управления на премьерском уровне, обширные региональные связи, известность в обществе, он здраво оценивает положение в стране и природу нынешней власти. Многие, однако, не верят, что он пойдет до конца. Владимир Буковский? Идеальная фигура в этом плане: мыслитель, прекрасная биография антикоммуниста и антисоветчика, огромное личное обаяние. Европеец без предрассудков политкорректности и прочей левизны. Но вот беда: Буковский плохо известен нашим широким массам. Вот если бы Владимир Константинович пожил в России годик, пошумел, поездил по регионам …
Как видим, речь надо вести не о некой модернизации, а о буржуазно-демократической антиимперской революции как предпосылке подлинной модернизации. Это единственная достойная историческая альтернатива, при всей ее зыбкости и уязвимости для критики в духе финального монолога Странника из к/ф "Обитаемый остров".
У нашего известного историка В.Б. Кобрина есть такая мысль: «Не может реально существовать и тем более победить альтернатива, не имеющая корней в историческом пути страны». Да, в российской истории доминирует традиция царей, традиция власти, традиция этатизма и рабства. Однако живет и традиция вольности, традиция демократии, разума и достоинства. Это Андрей Курбский и декабристы, тамбовская крестьянская республика !920-21 гг. и русское освободительное движение времен Второй мировой войны. Это Ярославль-1918 и Новочеркасск-1962. Это голос новгородского вечевого колокола, идущий сквозь толщу веков, так и не пересиленный кремлевскими царь-колоколами.
Да, средний класс пока слаб и конформен, народ разобщен и инертен, его гражданские навыки не укоренены, а массовым сознанием владеют различные системные мифы. Однако, так ли уж они прочны? Взять хотя бы «великую победу» – помнится, во времена ельцинского антисоветизма общество заметно «теплело» в отношении того же Власова. Я верю, что ордынско-имперский кнут не выбил из нас окончательно вольный вечевой дух. Был же совсем недавно дальневосточный поворот «право руля», не на шутку напугавший Москву, был же питерский «марш несогласных», прорвавший омоновскую цепь весной 2007-го. Встают же московские жители против строительной политики Лужкова, а Химки – в защиту своего заповедного леса. А молодежь – европейски мыслящая, умеющая зарабатывать, ценящая свободу? Ведь она есть, это огромный потенциал, все еще не нашедший своего адекватного политического выражения. Пока остается время, надо работать, просвещать, организовывать, короче, делать «наше безнадежное дело». Ибо если цивилизованная, демократическая перестройка российского пространства не состоится, «ответом» на системный кризис может стать «бессмысленный и беспощадный» бунт и, как следствие, полный хаос, катастрофа, спасением от которой будет лишь введение западного внешнего управления (вариант авторитарно-имперской реакции, на мой взгляд, повторяю, нереален). Но это уже совсем другая история…
Jan. 12th, 2010
Как показывает история, модернизация в России – это вещь чисто хозяйственная, экономическая. Это не модернизация в европейском смысле. В России могут реформироваться структурные частности госсистемы, но политическая матрица остается неприкосновенной. Более того: как правило, российская модернизация даже усиливает деспотический характер власти, укрепляет ее. Примеры на виду: Петр Первый, Сталин. Российская модернизация – это активизация системы без изменения ее сущности, хозяйственное и отчасти управленческое обновление страны без отказа от прежней исторической парадигмы. Культуролог Игорь Яковенко так определяет суть модернизации по-российски: у Запада заимствуются технологии, но не социальные институты, порождающие эти технологии (что обрекает страну на хроническое отставание, на положение «вечно вчерашней», догоняющей).
На примерах Петра и Сталина видно, что, несмотря на всю масштабность видимых перемен, неизменным в России остается главное: «азиатский способ производства», т.е. система, когда централистское государство в лице своих функционеров выступает в качестве главного собственника и эксплуататора, являясь по существу «государством-классом».
Отказаться от этой системы Россия не может в принципе. Она в своей основе нетрасформативна. Азиатский способ производства – это сущность России, ее природа, это сама историческая Россия. Вековые заблуждения наших западников состоят в мечтах сделать Россию европейской страной. Однако, Россия в силу своей ордынско-имперской природы просто не может быть таковой. Не случайно наши реформаторы-европеисты как правило плохо кончали: Лжедмитрий Первый, Александр Второй, Столыпин… Провести в России подлинную, европейскую модернизацию – значит упразднить эту страну, а точнее создать на ее месте конгломерат новых стран, ориентированных на западные ценности свободы и развития, о чем будет сказано ниже.
Модернизация на базе «азиатского способа производства» возможна лишь за счет экстенсивной эксплуатации людских и природных ресурсов, а также террора. Именно такими были модернизации Петра и Сталина.
Этим же путем, с опорой на тоталитарное государство, идет модернизация в Китае, где рост «достигается прежде всего за счет громадных вложений капиталов и живого труда. Велики энерго- и ресурсозатраты, по-прежнему доминирует экстенсивный метод хозяйствования. Низка эффективность капитальных вложений, медленно продвигается технический прогресс». Китайская бюрократия, исходя из «своей функциональной роли», выступает как обладатель «власти-собственности», нередко влияя на распределение прибыли. Бизнес как кормушка для чиновников – эта российская проблема характерна и для Китая. Отсюда громадная коррупция, которая, несмотря на драконовские меры по борьбе с нею, остается чуть ли не главной проблемой страны. Все это сопровождается варварским отношением к окружающей среде – своей и чужой. Политическая же система остается неизменной. Сохраняется антизападная риторика, диссиденты преследуются, власть постоянно напоминает недовольным о площади Тяньаньмень. Вот недавно там посадили какого-то «китайского Сахарова».
Так что же имеет в виду Медведев? Мобилизационная модернизация по типу 30-х годов, к которой призывают сталинисты вроде А. Проханова и В. Карпеца, невозможна. Не потому, что Медведев с Путиным такие добрые, а потому, что система исчерпала потенциал массового принуждения и террора. Она исторически выродилась, ибо вечных империй не бывает. Ну, в самом деле: во главе государства стоит человек, который призывает к модернизации и при этом осуждает Сталина. Проханов ему кричит: не трогайте Сталина, он – единственное знамя нашенской модернизации, а Медведев говорит, что «никакое развитие страны, никакие её успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя и потерь». То есть по существу осудил вечный принцип политики государства российского в отношении собственного народонаселения: «Бабы еще нарожают». Что это? Медведев не понимает природу страны, президентом которой является? Мне кажется, дело в другом.
Русские – это, к счастью, все-таки не китайцы, хоть и живут в «китайском» государстве. Противоречие между архаичным, восточно-феодальным характером России-империи и объемом накопившейся в ней европейской культуры, европейской ментальности достигло предела. И это противоречие выражается в делах и риторике самого главы государства.
Россия больше не может родить Сталина, даже при нынешней общественно-политической индифферентности «электората». Имитировать, как в случае с Путиным, может, но родить – нет. Она безнадежно исторически устала, она выродилась как культурно-государственный феномен. Она уже слишком «отравлена» западной культурой, с которой боролась столько веков. Сталина не будет, а без него вся модернизация будет успешно разворована. И номенклатура, с наглыми ухмылками слушавшая в Кремле послание Медведева, это отлично знает. Иерархия фунционеров – вечная российская система – лишенная присмотра настоящего хозяина – царя или вождя – зациклилась на обслуживании собственных коррупционных потребностей, окончательно превратив государство в свою кормушку. Она не способна на дисциплину и служение, она не ведает страха, ибо бояться ей уже некого. Не Путина же с Медведевым! Что такое партия «Единая Россия»? Это не «орден меченосцев», это орден карьеристов и коррупционеров. «Пилить бабло» он может, а вот быть социально-политическим «демиургом» по формуле «Течет вода Кубань-реки, куда велят большевики» - вряд ли.
Итак, модернизации не будет – и слава богу, ибо, как мы уже говорили, модернизация в России – это интенсификация азиатского безвременья, ускорение безвременья, извините за каламбур. Система, конечно, еще способна убивать журналистов в подъездах и вести провокационную борьбу с «экстремизмом», но она уже не может породить ГУЛАГ, генерировать тот самый мобилизующий всех и вся «госужас», выстраивать тотальную «подсистему страха». А значит никакой «авторитарной модернизации», на которую уповает Михаил Делягин, не будет. Будет та самая «авторитарная деградация», вялотекущий недосталинизм (а не неосталинизм!) и конечный обвал в виде системного кризиса.
Какова же альтернатива?
Нередко можно услышать, что единственный возможный путь – преобразования сверху. Представим на секунду, что президент Медведев решил стать самостоятельной фигурой, услал «за Можай» Путина, создал свое широкое демократическое движение и искренне устремился к подлинной модернизации. С чего ему следовало бы начать? Разумеется, не с отмены часовых поясов. Начать ему надо бы с демонтажа допотопной, неповоротливой имперской системы, которая традиционно, со времен царей, базируется на экономической эксплуатации и национальной дискриминации русского большинства страны. Согласно действующей Конституции, Россия является многонациональной страной. Однако русский народ не представлен в составе Федерации ни одним национальным образованием, что, несомненно, является вопиющим нарушением конституционных и международных прав русских как этноса. Напомню, что еще Борис Ельцин в 1990 году предлагал создать в составе РФ семь русских республик (Дальневосточную, Сибирскую, Уральскую, Поволжье, Центральная Россия, Север, Юг) и, таким образом, преобразовать Россию в подлинную федерацию, устранив вопиющий перекос в отношении русских, открыв дорогу их нормальному национальному становлению и развитию. (Более подробно о необходимости и механизме создания русских республик – в программных Тезисах проекта «Республика Залесская Русь»).
Допустим, все это сделано. В результате реализации такого проекта возникла бы принципиально другая страна, эдакие «соединенные штаты России» (условно - СШР), где пресловутый федеральный центр играл бы неизмеримо меньшую роль, нежели сегодня. В отличие от нынешней РФ, являющейся т.н. «асимметричной федерацией», СШР состояли бы только из равноправных субъектов – республик, в том числе русских. Естественно, не обойдется без демонтажа «вертикали власти» и учреждения института выборности глав субъектов новой федерации. Именно свободные выборы в республиках СШР и стали бы своеобразной «люстрацией» политических элит. Разумеется, не обойдется и без люстрации как таковой: необходимо выполоть все эти чекистско-коммунячьи кадры, слить все советское номенклатурное наследие. И, конечно, Медведев, должен упразднить ФСБ и рассекретить архивы этой конторы.
Далее. А далее республики федерации должны принять декларацию об образовании новой страны и ее Конституцию. Повторяю, назовем сейчас эту страну условно, в рабочем порядке СШР. Именно так, снизу, были образованы Швейцарская конфедерация и Соединенные Штаты Америки. При этом вряд ли в СШР найдется место, например, Чечне и всему Северному Кавказу. Потом президенту Медведеву надлежит уйти в отставку, а на его место будет избран совсем другой человек с другими, совсем не «царскими» полномочиями (все это должен был сделать еще Ельцин, но номенклатурщик, аппаратный «царек», воссевший в кремле и подпавший под его державное обаяние, оказался в Б.Н. сильнее демократа и реформатора).
Результаты. В СШР решительно пересмотрены полномочия федерального центра и республик в пользу последних. Если в РФ доходы регионов высасывала паразитарно-имперская Москва, распределяя их потом по своему усмотрению, то теперь они остаются в субъектах СШР и служат реальному развитию страны. Снижаются налоги, развиваются малый и средний бизнес, инновационные технологии, фермерство, подлинная демократия. Растет уровень жизни и безопасности. Граждане, почувствовав достоинство, силу и вкус к самоорганизации выкидывают вон этномафию – вместе с ее коррупционной чиновной «крышей». Ведь очевидно: так же, как народ состоит из людей, страна состоит из регионов. Лучше людям – лучше народу. Лучше регионам – лучше всей стране. И вообще – компактные системы более динамичны и лучше управляются. Они более прозрачны и не нуждаются в громоздкой бюрократии, плодящей коррупцию. Возьмем Соединенные Штаты Америки – большая система, но состоит-то она из малых самоуправляющихся субъектов, имеющих собственные конституции, свою полицию, свои законы и налоги, и ревностно оберегающих свой суверенитет от посягательств Вашингтона.
Понятно, что определяющими в СШР станут горизонтальные связи между субъектами, а не связи субъектов с центром, как сейчас. Принцип построения СШР – от субъектов к федерации, а не наоборот, как в Эрэфии. Очевидно, что речь идет не о «расчленении страны», а о перестройке российского пространства на принципиально другой основе: подлинно демократической и подлинно федеративной.
СШР встраиваются в историю в ее европейском понимании и входят в цивилизацию Богатого Севера. Все квасные противопоставления России Западу и связанные с этим политико-идеологические спекуляции остаются в имперском прошлом. Реализуется мечта Вадима Штепы – футуристический мост через Берингов пролив, а также супертрасса Лиссабон-Владивосток. Кольцо «азиатского» безвременья разорвано.
Таков радужный эскиз перестройки сверху. В действительности все, конечно, не столь просто. Начать с того, что Дмитрий Медведев, как общеизвестно, сам является эманацией, если не сказать – отрыжкой имперской системы. Мягко говоря, трудно ожидать, что марионетка кланово-номенклатурных сил развяжет мирную буржуазную, антиимперскую, антифеодальную революцию – а именно о ней идет речь, не меньше. Медведева в России никто, до последнего дворника, не воспринимает иначе как назначенца Путина. Кроме того, для осуществления проекта СШР необходимо альтернативное видение истории, а на это Медведев, судя по его поклонению «великой победе советского народа» - основному имперскому мифу – заведомо неспособен.
Итак, революционная перестройка сверху, из кремля – крайне маловероятна. Остается другой, более сложный путь: реализация проекта СШР в результате мирной, конституционной буржуазно-демократической революции снизу, на местах. Снизу же в этом случае должны создаваться и новые субъекты федерации – русские республики (такого рода инициатива вполне конституционна). Все предстоит сделать нам самим, а не доброму барину. Повторяю, путь этот весьма непростой, но, похоже, единственный.
Слагаемые процесса:
1). Дальнейший рост самосознания, политической зрелости и политической организованности среднего класса – движущей силы революции. Средний класс должен осознать, что его интересы находятся в глубоком противоречии с имперской кланово-номенклатурной пирамидой, со всей системой отношений российского государства, построенной на феодальных пережитках.
2). Становление нового русского национализма (НРН) – демократического и антиимперского. Это национализм антиколониального и освободительного типа, выраженный формулой «русские против империи». НРН – антитеза российской патриотической мифологеме. Его суть - разотождествление интересов русского народа с интересами «единой неделимой России». Этот национализм имеет не «всероссийский», а региональный формат (скажем дальневосточный, уральский и т.д.). Именно он и станет условием и началом нормального национального генезиса русских, до сих пор остающихся всего лишь этническим субстратом империи, псевдонацией. Кто-то скажет, что НРН раздробит русских. Однако конфедеративное устройство и даже разноязычие почему-то не мешают швейцарцам оставаться единой нацией. Но даже если из нынешнего русского этноса в перспективе сформируются несколько белых наций, имеющих собственные особенности и различия – не вижу в этом ничего катастрофического. Это нормальный процесс, на протяжении ряда столетий подавлявшийся имперским нивелированием.
3). Освобождение от системообразующего имперского мифа – мифа о «великой победе», от государственного культа 9-го мая. Один блоггер пишет: «Окончательное расставание с СССР и начало строительства национально-буржуазного государства в России - это когда народ на легальных демонстрациях и митингах пойдёт с портретом генерала Власова». Все правильно, только расставаться надо не только с СССР, но и с имперской парадигмой в целом. А во-вторых, митинги и демонстрации должны быть МИРНЫМИ, но не обязательно «легальными», то есть дозволенными. Вряд ли уместно испрашивать у закосневшей бюрократии разрешение на вполне конституционные действия.
Подчеркиваю: политическая тактика и стратегия революции – апелляция к Конституции и массовые ненасильственные акции. Пример: киевский майдан. В случае поддержки значительной части населения – дело беспроигрышное.
Еще вопрос: кто возглавит? Я о личности. Михаил Касьянов? Может быть, но он отягощен своим номенклатурным прошлым. С другой стороны, Касьянов имеет опыт управления на премьерском уровне, обширные региональные связи, известность в обществе, он здраво оценивает положение в стране и природу нынешней власти. Многие, однако, не верят, что он пойдет до конца. Владимир Буковский? Идеальная фигура в этом плане: мыслитель, прекрасная биография антикоммуниста и антисоветчика, огромное личное обаяние. Европеец без предрассудков политкорректности и прочей левизны. Но вот беда: Буковский плохо известен нашим широким массам. Вот если бы Владимир Константинович пожил в России годик, пошумел, поездил по регионам …
Как видим, речь надо вести не о некой модернизации, а о буржуазно-демократической антиимперской революции как предпосылке подлинной модернизации. Это единственная достойная историческая альтернатива, при всей ее зыбкости и уязвимости для критики в духе финального монолога Странника из к/ф "Обитаемый остров".
У нашего известного историка В.Б. Кобрина есть такая мысль: «Не может реально существовать и тем более победить альтернатива, не имеющая корней в историческом пути страны». Да, в российской истории доминирует традиция царей, традиция власти, традиция этатизма и рабства. Однако живет и традиция вольности, традиция демократии, разума и достоинства. Это Андрей Курбский и декабристы, тамбовская крестьянская республика !920-21 гг. и русское освободительное движение времен Второй мировой войны. Это Ярославль-1918 и Новочеркасск-1962. Это голос новгородского вечевого колокола, идущий сквозь толщу веков, так и не пересиленный кремлевскими царь-колоколами.
Да, средний класс пока слаб и конформен, народ разобщен и инертен, его гражданские навыки не укоренены, а массовым сознанием владеют различные системные мифы. Однако, так ли уж они прочны? Взять хотя бы «великую победу» – помнится, во времена ельцинского антисоветизма общество заметно «теплело» в отношении того же Власова. Я верю, что ордынско-имперский кнут не выбил из нас окончательно вольный вечевой дух. Был же совсем недавно дальневосточный поворот «право руля», не на шутку напугавший Москву, был же питерский «марш несогласных», прорвавший омоновскую цепь весной 2007-го. Встают же московские жители против строительной политики Лужкова, а Химки – в защиту своего заповедного леса. А молодежь – европейски мыслящая, умеющая зарабатывать, ценящая свободу? Ведь она есть, это огромный потенциал, все еще не нашедший своего адекватного политического выражения. Пока остается время, надо работать, просвещать, организовывать, короче, делать «наше безнадежное дело». Ибо если цивилизованная, демократическая перестройка российского пространства не состоится, «ответом» на системный кризис может стать «бессмысленный и беспощадный» бунт и, как следствие, полный хаос, катастрофа, спасением от которой будет лишь введение западного внешнего управления (вариант авторитарно-имперской реакции, на мой взгляд, повторяю, нереален). Но это уже совсем другая история…
Jan. 12th, 2010
четверг, 3 декабря 2009 г.
Роковая идея: «единая неделимая»
Идея «единой неделимой России» (ЕНР) – центральная составляющая патриотической идеологии, казалось бы, непререкаемая ценность для всякого русского по сей день. Много от чего способно отказаться типовое русское сознание: от той или другой формы авторитаризма и мессианства, от богоносности и безбожия. Русский может быть сталинистом или демократом, западником или почвенником, но всегда безусловной ценностью для него останется «великая единая неделимая Россия», империя, проще говоря. Вне ЕНР русские любых политических и религиозных оттенков просто не мыслят своего исторического бытия.
А ведь идея «единой неделимой», эта священная коровушка-буренушка, не раз сыграла роковую роль в русской судьбе. Вспомним 1919 год – решающий год гражданской войны, тем более, что исполнилось 90 лет тем событиям. Начнем с северо-запада. Командующий Северо-западной армией генерал Юденич дважды пытается взять Петроград. Сначала весной, а затем осенью, одновременно с наступлением Деникина на юге. Оба раза неудачно. Хотя шансы взять Питер и тем самым резко изменить ход всей гражданской войны у Юденича были немалые. Даже с небольшими силами – примерно в 17 тысяч штыков – он в конце октября 19-го года стоял на Пулковских высотах, с которых уже был виден купол Исаакиевского собора. Тем не менее, наступление Юденича окончилось катастрофой. Причина – идея ЕНР.
Дело в том, что плацдармом наступления Юденича была «буржуазно-националистическая» Эстония. Отметим, что в начале 1919 года русские белые успешно дрались с большевизмом в этой стране в союзе с эстонцами. То есть основы для антибольшевистской русско-эстонской коалиции имелись. Эстонцы не прочь были помочь Юденичу в наступлении на Питер, но при одном условии: безоговорочное признание независимости Эстонии.
На этих же условиях в июне 1919 года активно предлагал помощь Юденичу и Маннергейм – в то время регент Финляндии. Он готов был двинуть на красный Питер 100-тысячную армию, если адмирал Колчак, с осени 1918-го признававшийся белыми и союзниками Верховным правителем России, подтвердит независимость финского государства. Колчак, как известно, отказался это сделать – к вящим патриотическим восторгам, неутихающим спустя 90 лет. Представитель Колчака в Париже С. Д. Сазонов официально заявил, что «прибалтийские губернии не могут быть признаны самостоятельным государством. Так же и судьба Финляндии не может быть решена без участия России…». Маннергейм, тем не менее, не терял надежды, все еще веря в здравый смысл своих недавних коллег по царской армии. Он уже был согласен выступить на Питер и в том случае, если один лишь Юденич признает независимость Финляндии. Однако время тянулось, к августу в Финляндии изменилась ситуация и Маннергейм утратил свои политические позиции.
Но и теперь у Юденича оставались огромные шансы взять северную столицу. Надо было лишь признать очевидное – независимость Эстонии. В союзе с эстонской армией, уже доказавшей свою боеспособность, белые вне всяких сомнений сломали бы хребет большевизму на северо-западе, что неминуемо повлекло бы общее крушение Совдепии. Однако Юденич медлил. В конце концов, под нажимом англичан 11 августа 1919 года белое северо-западное правительство признало полную независимость Эстонии. Однако это не могло решить проблему. Эстонцы нуждались в твердых гарантиях со стороны общероссийского правительства Колчака, а их не было. К тому же эстонцы знали о настроениях и самого Юденича, который любил повторять: «Возьмем Питер, а потом повернем на Ревель».
Политической тупостью белых генералов и их чиновников немедленно воспользовались большевики. Уже 31 августа Совет народных комиссаров обратился к Эстонии с предложением мирных переговоров на базе признания независимости Эстонии (такие же предложения красная Москва тогда же сделала Литве, Латвии и Финляндии). Что оставалось делать эстонцам в этой ситуации? Начались переговоры, правда прерванные Эстонией сразу после начала наступления Юденича на Питер 28 сентября.
В силу своей малочисленности (порядка 17 тысяч штыков) Северо-западная армия, несмотря на героизм, воодушевление и высокий темп натиска, Питер не взяла. Не хватило от силы дивизии, а может даже полка. В этом принято винить эстонцев. А не лучше ли поискать виновников катастрофы среди самих белых?
Перенесемся в Латвию. В разгар осеннего наступления Юденича на Питер, 8 октября, 50-тысячная Западная добровольческая армия под командованием Бермондт-Авалова – монархиста и рьяного приверженца идеи ЕНР, повела наступление на Ригу, вступив в войну с «враждебной русскому делу властью Улманиса» с целью «восстановления государственного порядка и дисциплины» в «освобожденных от большевиков частях Западной России». Бермондт-Авалов, как это видно по его воззваниям, был категорически не согласен признавать «самостоятельность мелких республик Эстонии, Латвии и других…», наглядно подтвердив наихудшие опасения молодых балтийских государств в отношении белого движения. Ригу он так и не взял, зато в решающий для Юденича момент вызвал в странах Балтии всплеск антибелогвардейских и вообще антирусских настроений, разумеется, отразившихся на положении Северо-западной армии. А корабли Антанты, вместо того, чтобы поддерживать огнем судьбоносное наступление на Питер, помогали Улманису оборонять латвийскую столицу от упертого «едино-неделимца».
А эстонцы… Вместо обещанной помощи Юденичу, они были вынуждены помогать латышам – против авантюриста Бермондт-Авалова, которого видный деятель белого движения князь А.П. Ливен назвал «одним из главных виновников неудач под Петроградом».
И, тем не менее, эстонцы участвовали в походе на Питер; но во второй половине октября произошел конфликт их командующего Лайдонера с Юденичем. Как полагают, эстонцам стало известно о переписке Колчака и Юденича, в которой белые вожди отрицали право выхода Эстонии из России. Однако когда войска Юденича покатились от Питера, именно 1-я эстонская дивизия спасла «северо-западников» от неминуемого «мешка», ударив в тыл красным.
«Нет никакого сомнения, что самой небольшой помощи Финляндии или – немного более – помощи Эстляндии было бы достаточно, чтобы решить судьбу Петрограда», - признавал Ленин (характерная деталь: Ильич ненароком выдает свое имперское мышление, по привычке называя Эстонское государство Эстляндией). Кто же виноват в том, что указанной помощи белым не последовало? Да прежде всего сами же белые.
Так сработала идея ЕНР под Питером. А что же в это время происходило на юге? 3 июля 1919 года командующий Вооруженными Силами Юга России генерал Деникин начал свой знаменитый поход на Москву. 18 августа казачий корпус Мамонтова с налета взял Тамбов. 31 августа был взят Киев. 6 октября белые взяли Воронеж, 13 октября – Орел, на очереди была Тула и сама Москва. Впервые белые вступили в среднюю полосу России. Кремлевские комиссары уже паковали чемоданы. Однако вскоре положение Деникина изменилось к худшему. Причина та же, что и под Питером – недостаточность сил, растянутость их по фронту, слабые тылы. Вскоре, сосредоточив превосходящие силы, красные нанесли контрудар в направлении Орла и Курска. Фронт с ожесточенными боями покатился к Новороссийску…
Главную причину этого белые патриоты видят в позиции маршала Пилсудского, тогдашнего лидера Польши, который, несмотря на давление Антанты, отказался от активных действий против большевиков, что и позволило им собрать силы для решающего удара по Деникину. Пилсудского как поляка, естественно, не устраивала базовая идея белого движения: «единая неделимая Россия». На это возражают, что Колчак в 1919-м подтвердил-таки независимость Польши, и Деникин, соответственно, тоже. Однако, есть два ключевых момента. Признавая независимость Польши, Колчак и Деникин отказывались решить вопрос о восточной границе Польского государства – дескать, после войны разберемся. Это не устраивало Пилсудского, который опасался, что на восточных рубежах Польша будет урезана до «этнической» границы. Но главное другое. Пилсудский был убежден, что непременным условием нормального существования независимой Польши является независимость Украины.
Еще в 1903 году Пилсудскому грезилась федерация Польши, Литвы и Руси (Украины) – в этом легко узнать контуры так и нереализованной Гадячской унии (1658). Кроме того, в годы гражданской войны маршал выступал «за союз всех бывших европейских колоний России – от Финляндии до Грузии» (в этом ракурсе интересны нынешние контакты Саакашвили, Ющенко, а также лидеров Польши и Балтии). Пилсудский заявлял вполне определенно: «Деникин стал бы нашим союзником, если бы он не противился политическим тенденциям отрыва от России инородных элементов», а главное «признал бы украинское движение» в лице Петлюры. Кстати, Петлюра в 1919 году пытался договориться с Деникиным о совместной борьбе с большевиками, но, разумеется, получил отказ. Если с независимостью Польши белые еще как-то могли смириться, то независимость Украины была вне их понимания, что хорошо показал Михаил Булгаков в пьесе «Дни Турбиных», герои которой готовы, скорее, примириться с большевиками, чем с Петлюрой. В конце концов, Петлюра заключил союз с Пилсудским и в следующем году вместе с ним взял Киев, к сожалению, ненадолго. Польше пошел на пользу союз с Украиной: в решающие дни августа 1920 года 6-я украинская стрелковая дивизия под командованием генерал-хорунжего Безручко стеной встала на пути Буденного и не пропустила его к Варшаве, на соединение с Тухачевским.
Осенью 1919 года Пилсудский видел, что в случае победы белых независимой Украины, а возможно и независимой Балтии не будет. Более того, и положение самой Польши в этом случае становилось шатким, дело вполне могло кончиться какой-нибудь кабальной «федерацией» с Россией. И в решающие дни деникинского наступления польские войска, несмотря на давление Запада, остались на месте. Наши патриоты по сей день клеймят Пилсудского за этот разумный национальный эгоизм. Но никто из них не осуждает белое движение за приверженность отжившим имперским мифам, в жертву которым принесено реальное благополучие и свобода русских. В самом деле, что белые собирались делать в случае взятия Москвы и свержения большевиков? Усмирять Украину и Балтию? Душить казачий «сепаратизм» Дона и Кубани? Искоренять сибирское областничество? Снова присоединять Кавказ? Короче, превратить войну гражданскую в войну империалистическую? Судя по таким персонажам как Бермондт-Авалов, вполне вероятно…
Кстати, в отличие от Польши, Украины и стран Балтии, новообразованные государства Кавказа были согласны на федерацию с Россией, однако белых вождей это не устроило. Идея ЕНР неуклонно делала свое роковое дело, прокладывая большевикам дорогу к победе. В тех же Вооруженных Силах Юга России идея ЕНР работала как некий разрушительный вирус, подрывая боевой дух донского и особенно кубанского казачества с его проукраинской ориентацией. После Февраля 1917 года казаки считали себя свободными от обязательств перед империей и не хотели биться за ее восстановление. Они, по их словам, хотели защищать свою землю, «но не когти царского орла». Если донцы еще соглашались рассматривать будущую Россию как новые Соединенные Штаты, образованные из самостоятельных территорий, в том числе из суверенных казачьих демократий, то Кубань склонялась к полной независимости. Деникин не хотел с этим считаться, стремясь «навязать казакам свои российские привязанности…». Наиболее сложно складывались его отношения с кубанцами, дело дошло даже до репрессий. Член Кубанского правительства Д. Скобцов вспоминал: «Странными и тяжелыми были взаимоотношения кубанцев и добровольцев. Бок о бок дрались, умирали, радовались успехам, а дойдет дело до разговоров о смысле борьбы и ее целях – вырастает стена между двумя сторонами, нет взаимного понимания, отношения неприязни и сарказма». Как признавал барон Врангель, белые были недалеки от того, «чтобы начать драться с казаками, которые составляли половину нашей армии и кровью своей на полях сражений спаяли связь с регулярными частями». О какой боеспособности сил Юга России можно говорить после этого?
Логическим завершением сложных взаимоотношений казаков с белым движением стал Верховный Круг Дона, Кубани и Терека, состоявшийся в январе 1920 года в Екатеринодаре. На нем была принята декларация об объединении трех казачьих демократий в одно независимое федеративное государство: Юго-Восточный союз. Нынешние казаки, наверное, уже и не помнят об этом своем последнем легитимном государственном образовании. С влиянием Деникина было покончено, но с севера накатывалась новая имперская сила – красные…
Итак, причины поражения белых: нерешенный крестьянский вопрос плюс идея ЕНР, сделавшая национальные движения врагами белогвардейцев. Белые не желали видеть, что Российская империя – это перевернутая страница истории. Вместо того, чтобы стать неимперской русской демократической силой, они упорно продолжали связывать интересы русских с существованием архаичной «великой державы». Модели постимперского будущего белыми даже не рассматривались (лишь в 1920 году известный кадет Струве, входивший тогда в крымское правительство Врангеля, заикнулся о федеративном проекте, но было уже поздно). Забавно: наша буржуазия нередко именовала адмирала Колчака «русским Вашингтоном». Однако Вашингтон-то, как известно, боролся за федерацию свободных государств, а не за единую неделимую Америку…
Белым надо было понять две вещи: 1) империя свое отжила; 2) есть только один безусловный враг, в борьбе с которым не может быть компромиссов – большевизм.
Белому движению надлежало стать продолжением вектора западной модернизации, т.е. продолжением серебряного века и февраля, а вместо этого вся борьба белых с красными свелась к противостоянию двух имперских сил. В результате значительный потенциал европеизма, накопленный в России к 1917 году, выгорел в гражданской войне, а существование империи, реанимированной большевиками в самых варварских формах деспотизма, тянется по сей день.
Повторяю, Россия как цивилизационный проект изжила себя давно, еще в 1917 году. Она должна была отправиться в архив истории вслед за Австро-Венгрией, кайзеровской Германией и Османской державой, поскольку задачи буржуазной модернизации вступили в непримиримое противоречие с архаичной имперской матрицей. Большевизм продлил на несколько десятилетий существование России-империи, щедро заплатив за это русским генофондом. В конце 80-х годов прошлого века снова ударил гонг истории: в СССР началась демократическая революция, новый Февраль. Как следствие, пошла естественная дезинтеграция империи. И что же? Этот процесс уперся в основную, базовую часть империи – в Российскую Федерацию. Почему-то наши демократы имеют обыкновение превращаться в великодержавных дуболомов. Если в 1990 году Ельцин еще выступал с идеей создания в составе РФ семи русских республик и предлагал всем регионам и субъектам федерации брать сколь угодно суверенитета, то уже осенью 1991-го он чуть было не послал войска в Чечню, взявшую курс на независимость от России. Это, кстати, в точности повторяет ситуацию 1917 года: вскоре после Февраля на Дону собрался Войсковой Круг и провозгласил суверенитет области по образцу «допетровских времен». В ответ Керенский объявил это «изменой революционной родине» и готов был бросить на казаков два военных округа. То есть собирался продолжить в отношении казачества политику царей, но не решился. Зато большевики вскоре продолжили и даже превзошли…
Вернемся в наши дни. Так вот, потом была первая и вторая чеченские войны, стоившая потоков русской крови, отмена выборов глав субъектов федерации, укрепление «вертикали власти» и т.д. И чем дальше шло новое «собирание земель», тем меньше было демократии и развития. О чем это говорит? Демократизация России обязательно влечет за собой дезинтеграцию России, поскольку противоречит ее централистской, имперской сути. Но Ельцин и его команда побоялись или не захотели быть демократами до конца – скорее всего из опасений потерять власть, подобно Горбачеву. В результате еще одна попытка западнической модернизации провалилась, а к власти пришла партия-монстр со знаковым названием «Единая Россия». Кстати, именно так назывался ударный деникинский бронепоезд, наступавший на Москву осенью 1919-го. Об этом курьезе уже довольно много писали, но ведь действительно очень символично, что партия чекистской власти взяла себе старое белогвардейское название. Красные и белые имперские смыслы встретились, и гражданскую войну можно считать законченной, равно как и саму российскую историю. И когда слышу от президента Медведева о какой-то там модернизации, мне, как говорят в Одессе, просто смешно. Ибо Россия-империя немодернизуема. Это допотопная централистская страна жандармов и чиновников, и другой она быть не может. Все попытки сделать ее демократической и современной, неизбежно упрутся в роковую идею ЕНР. И выход один: переступить через эту идею, разумеется, мирно и цивилизованно.
А ведь идея «единой неделимой», эта священная коровушка-буренушка, не раз сыграла роковую роль в русской судьбе. Вспомним 1919 год – решающий год гражданской войны, тем более, что исполнилось 90 лет тем событиям. Начнем с северо-запада. Командующий Северо-западной армией генерал Юденич дважды пытается взять Петроград. Сначала весной, а затем осенью, одновременно с наступлением Деникина на юге. Оба раза неудачно. Хотя шансы взять Питер и тем самым резко изменить ход всей гражданской войны у Юденича были немалые. Даже с небольшими силами – примерно в 17 тысяч штыков – он в конце октября 19-го года стоял на Пулковских высотах, с которых уже был виден купол Исаакиевского собора. Тем не менее, наступление Юденича окончилось катастрофой. Причина – идея ЕНР.
Дело в том, что плацдармом наступления Юденича была «буржуазно-националистическая» Эстония. Отметим, что в начале 1919 года русские белые успешно дрались с большевизмом в этой стране в союзе с эстонцами. То есть основы для антибольшевистской русско-эстонской коалиции имелись. Эстонцы не прочь были помочь Юденичу в наступлении на Питер, но при одном условии: безоговорочное признание независимости Эстонии.
На этих же условиях в июне 1919 года активно предлагал помощь Юденичу и Маннергейм – в то время регент Финляндии. Он готов был двинуть на красный Питер 100-тысячную армию, если адмирал Колчак, с осени 1918-го признававшийся белыми и союзниками Верховным правителем России, подтвердит независимость финского государства. Колчак, как известно, отказался это сделать – к вящим патриотическим восторгам, неутихающим спустя 90 лет. Представитель Колчака в Париже С. Д. Сазонов официально заявил, что «прибалтийские губернии не могут быть признаны самостоятельным государством. Так же и судьба Финляндии не может быть решена без участия России…». Маннергейм, тем не менее, не терял надежды, все еще веря в здравый смысл своих недавних коллег по царской армии. Он уже был согласен выступить на Питер и в том случае, если один лишь Юденич признает независимость Финляндии. Однако время тянулось, к августу в Финляндии изменилась ситуация и Маннергейм утратил свои политические позиции.
Но и теперь у Юденича оставались огромные шансы взять северную столицу. Надо было лишь признать очевидное – независимость Эстонии. В союзе с эстонской армией, уже доказавшей свою боеспособность, белые вне всяких сомнений сломали бы хребет большевизму на северо-западе, что неминуемо повлекло бы общее крушение Совдепии. Однако Юденич медлил. В конце концов, под нажимом англичан 11 августа 1919 года белое северо-западное правительство признало полную независимость Эстонии. Однако это не могло решить проблему. Эстонцы нуждались в твердых гарантиях со стороны общероссийского правительства Колчака, а их не было. К тому же эстонцы знали о настроениях и самого Юденича, который любил повторять: «Возьмем Питер, а потом повернем на Ревель».
Политической тупостью белых генералов и их чиновников немедленно воспользовались большевики. Уже 31 августа Совет народных комиссаров обратился к Эстонии с предложением мирных переговоров на базе признания независимости Эстонии (такие же предложения красная Москва тогда же сделала Литве, Латвии и Финляндии). Что оставалось делать эстонцам в этой ситуации? Начались переговоры, правда прерванные Эстонией сразу после начала наступления Юденича на Питер 28 сентября.
В силу своей малочисленности (порядка 17 тысяч штыков) Северо-западная армия, несмотря на героизм, воодушевление и высокий темп натиска, Питер не взяла. Не хватило от силы дивизии, а может даже полка. В этом принято винить эстонцев. А не лучше ли поискать виновников катастрофы среди самих белых?
Перенесемся в Латвию. В разгар осеннего наступления Юденича на Питер, 8 октября, 50-тысячная Западная добровольческая армия под командованием Бермондт-Авалова – монархиста и рьяного приверженца идеи ЕНР, повела наступление на Ригу, вступив в войну с «враждебной русскому делу властью Улманиса» с целью «восстановления государственного порядка и дисциплины» в «освобожденных от большевиков частях Западной России». Бермондт-Авалов, как это видно по его воззваниям, был категорически не согласен признавать «самостоятельность мелких республик Эстонии, Латвии и других…», наглядно подтвердив наихудшие опасения молодых балтийских государств в отношении белого движения. Ригу он так и не взял, зато в решающий для Юденича момент вызвал в странах Балтии всплеск антибелогвардейских и вообще антирусских настроений, разумеется, отразившихся на положении Северо-западной армии. А корабли Антанты, вместо того, чтобы поддерживать огнем судьбоносное наступление на Питер, помогали Улманису оборонять латвийскую столицу от упертого «едино-неделимца».
А эстонцы… Вместо обещанной помощи Юденичу, они были вынуждены помогать латышам – против авантюриста Бермондт-Авалова, которого видный деятель белого движения князь А.П. Ливен назвал «одним из главных виновников неудач под Петроградом».
И, тем не менее, эстонцы участвовали в походе на Питер; но во второй половине октября произошел конфликт их командующего Лайдонера с Юденичем. Как полагают, эстонцам стало известно о переписке Колчака и Юденича, в которой белые вожди отрицали право выхода Эстонии из России. Однако когда войска Юденича покатились от Питера, именно 1-я эстонская дивизия спасла «северо-западников» от неминуемого «мешка», ударив в тыл красным.
«Нет никакого сомнения, что самой небольшой помощи Финляндии или – немного более – помощи Эстляндии было бы достаточно, чтобы решить судьбу Петрограда», - признавал Ленин (характерная деталь: Ильич ненароком выдает свое имперское мышление, по привычке называя Эстонское государство Эстляндией). Кто же виноват в том, что указанной помощи белым не последовало? Да прежде всего сами же белые.
Так сработала идея ЕНР под Питером. А что же в это время происходило на юге? 3 июля 1919 года командующий Вооруженными Силами Юга России генерал Деникин начал свой знаменитый поход на Москву. 18 августа казачий корпус Мамонтова с налета взял Тамбов. 31 августа был взят Киев. 6 октября белые взяли Воронеж, 13 октября – Орел, на очереди была Тула и сама Москва. Впервые белые вступили в среднюю полосу России. Кремлевские комиссары уже паковали чемоданы. Однако вскоре положение Деникина изменилось к худшему. Причина та же, что и под Питером – недостаточность сил, растянутость их по фронту, слабые тылы. Вскоре, сосредоточив превосходящие силы, красные нанесли контрудар в направлении Орла и Курска. Фронт с ожесточенными боями покатился к Новороссийску…
Главную причину этого белые патриоты видят в позиции маршала Пилсудского, тогдашнего лидера Польши, который, несмотря на давление Антанты, отказался от активных действий против большевиков, что и позволило им собрать силы для решающего удара по Деникину. Пилсудского как поляка, естественно, не устраивала базовая идея белого движения: «единая неделимая Россия». На это возражают, что Колчак в 1919-м подтвердил-таки независимость Польши, и Деникин, соответственно, тоже. Однако, есть два ключевых момента. Признавая независимость Польши, Колчак и Деникин отказывались решить вопрос о восточной границе Польского государства – дескать, после войны разберемся. Это не устраивало Пилсудского, который опасался, что на восточных рубежах Польша будет урезана до «этнической» границы. Но главное другое. Пилсудский был убежден, что непременным условием нормального существования независимой Польши является независимость Украины.
Еще в 1903 году Пилсудскому грезилась федерация Польши, Литвы и Руси (Украины) – в этом легко узнать контуры так и нереализованной Гадячской унии (1658). Кроме того, в годы гражданской войны маршал выступал «за союз всех бывших европейских колоний России – от Финляндии до Грузии» (в этом ракурсе интересны нынешние контакты Саакашвили, Ющенко, а также лидеров Польши и Балтии). Пилсудский заявлял вполне определенно: «Деникин стал бы нашим союзником, если бы он не противился политическим тенденциям отрыва от России инородных элементов», а главное «признал бы украинское движение» в лице Петлюры. Кстати, Петлюра в 1919 году пытался договориться с Деникиным о совместной борьбе с большевиками, но, разумеется, получил отказ. Если с независимостью Польши белые еще как-то могли смириться, то независимость Украины была вне их понимания, что хорошо показал Михаил Булгаков в пьесе «Дни Турбиных», герои которой готовы, скорее, примириться с большевиками, чем с Петлюрой. В конце концов, Петлюра заключил союз с Пилсудским и в следующем году вместе с ним взял Киев, к сожалению, ненадолго. Польше пошел на пользу союз с Украиной: в решающие дни августа 1920 года 6-я украинская стрелковая дивизия под командованием генерал-хорунжего Безручко стеной встала на пути Буденного и не пропустила его к Варшаве, на соединение с Тухачевским.
Осенью 1919 года Пилсудский видел, что в случае победы белых независимой Украины, а возможно и независимой Балтии не будет. Более того, и положение самой Польши в этом случае становилось шатким, дело вполне могло кончиться какой-нибудь кабальной «федерацией» с Россией. И в решающие дни деникинского наступления польские войска, несмотря на давление Запада, остались на месте. Наши патриоты по сей день клеймят Пилсудского за этот разумный национальный эгоизм. Но никто из них не осуждает белое движение за приверженность отжившим имперским мифам, в жертву которым принесено реальное благополучие и свобода русских. В самом деле, что белые собирались делать в случае взятия Москвы и свержения большевиков? Усмирять Украину и Балтию? Душить казачий «сепаратизм» Дона и Кубани? Искоренять сибирское областничество? Снова присоединять Кавказ? Короче, превратить войну гражданскую в войну империалистическую? Судя по таким персонажам как Бермондт-Авалов, вполне вероятно…
Кстати, в отличие от Польши, Украины и стран Балтии, новообразованные государства Кавказа были согласны на федерацию с Россией, однако белых вождей это не устроило. Идея ЕНР неуклонно делала свое роковое дело, прокладывая большевикам дорогу к победе. В тех же Вооруженных Силах Юга России идея ЕНР работала как некий разрушительный вирус, подрывая боевой дух донского и особенно кубанского казачества с его проукраинской ориентацией. После Февраля 1917 года казаки считали себя свободными от обязательств перед империей и не хотели биться за ее восстановление. Они, по их словам, хотели защищать свою землю, «но не когти царского орла». Если донцы еще соглашались рассматривать будущую Россию как новые Соединенные Штаты, образованные из самостоятельных территорий, в том числе из суверенных казачьих демократий, то Кубань склонялась к полной независимости. Деникин не хотел с этим считаться, стремясь «навязать казакам свои российские привязанности…». Наиболее сложно складывались его отношения с кубанцами, дело дошло даже до репрессий. Член Кубанского правительства Д. Скобцов вспоминал: «Странными и тяжелыми были взаимоотношения кубанцев и добровольцев. Бок о бок дрались, умирали, радовались успехам, а дойдет дело до разговоров о смысле борьбы и ее целях – вырастает стена между двумя сторонами, нет взаимного понимания, отношения неприязни и сарказма». Как признавал барон Врангель, белые были недалеки от того, «чтобы начать драться с казаками, которые составляли половину нашей армии и кровью своей на полях сражений спаяли связь с регулярными частями». О какой боеспособности сил Юга России можно говорить после этого?
Логическим завершением сложных взаимоотношений казаков с белым движением стал Верховный Круг Дона, Кубани и Терека, состоявшийся в январе 1920 года в Екатеринодаре. На нем была принята декларация об объединении трех казачьих демократий в одно независимое федеративное государство: Юго-Восточный союз. Нынешние казаки, наверное, уже и не помнят об этом своем последнем легитимном государственном образовании. С влиянием Деникина было покончено, но с севера накатывалась новая имперская сила – красные…
Итак, причины поражения белых: нерешенный крестьянский вопрос плюс идея ЕНР, сделавшая национальные движения врагами белогвардейцев. Белые не желали видеть, что Российская империя – это перевернутая страница истории. Вместо того, чтобы стать неимперской русской демократической силой, они упорно продолжали связывать интересы русских с существованием архаичной «великой державы». Модели постимперского будущего белыми даже не рассматривались (лишь в 1920 году известный кадет Струве, входивший тогда в крымское правительство Врангеля, заикнулся о федеративном проекте, но было уже поздно). Забавно: наша буржуазия нередко именовала адмирала Колчака «русским Вашингтоном». Однако Вашингтон-то, как известно, боролся за федерацию свободных государств, а не за единую неделимую Америку…
Белым надо было понять две вещи: 1) империя свое отжила; 2) есть только один безусловный враг, в борьбе с которым не может быть компромиссов – большевизм.
Белому движению надлежало стать продолжением вектора западной модернизации, т.е. продолжением серебряного века и февраля, а вместо этого вся борьба белых с красными свелась к противостоянию двух имперских сил. В результате значительный потенциал европеизма, накопленный в России к 1917 году, выгорел в гражданской войне, а существование империи, реанимированной большевиками в самых варварских формах деспотизма, тянется по сей день.
Повторяю, Россия как цивилизационный проект изжила себя давно, еще в 1917 году. Она должна была отправиться в архив истории вслед за Австро-Венгрией, кайзеровской Германией и Османской державой, поскольку задачи буржуазной модернизации вступили в непримиримое противоречие с архаичной имперской матрицей. Большевизм продлил на несколько десятилетий существование России-империи, щедро заплатив за это русским генофондом. В конце 80-х годов прошлого века снова ударил гонг истории: в СССР началась демократическая революция, новый Февраль. Как следствие, пошла естественная дезинтеграция империи. И что же? Этот процесс уперся в основную, базовую часть империи – в Российскую Федерацию. Почему-то наши демократы имеют обыкновение превращаться в великодержавных дуболомов. Если в 1990 году Ельцин еще выступал с идеей создания в составе РФ семи русских республик и предлагал всем регионам и субъектам федерации брать сколь угодно суверенитета, то уже осенью 1991-го он чуть было не послал войска в Чечню, взявшую курс на независимость от России. Это, кстати, в точности повторяет ситуацию 1917 года: вскоре после Февраля на Дону собрался Войсковой Круг и провозгласил суверенитет области по образцу «допетровских времен». В ответ Керенский объявил это «изменой революционной родине» и готов был бросить на казаков два военных округа. То есть собирался продолжить в отношении казачества политику царей, но не решился. Зато большевики вскоре продолжили и даже превзошли…
Вернемся в наши дни. Так вот, потом была первая и вторая чеченские войны, стоившая потоков русской крови, отмена выборов глав субъектов федерации, укрепление «вертикали власти» и т.д. И чем дальше шло новое «собирание земель», тем меньше было демократии и развития. О чем это говорит? Демократизация России обязательно влечет за собой дезинтеграцию России, поскольку противоречит ее централистской, имперской сути. Но Ельцин и его команда побоялись или не захотели быть демократами до конца – скорее всего из опасений потерять власть, подобно Горбачеву. В результате еще одна попытка западнической модернизации провалилась, а к власти пришла партия-монстр со знаковым названием «Единая Россия». Кстати, именно так назывался ударный деникинский бронепоезд, наступавший на Москву осенью 1919-го. Об этом курьезе уже довольно много писали, но ведь действительно очень символично, что партия чекистской власти взяла себе старое белогвардейское название. Красные и белые имперские смыслы встретились, и гражданскую войну можно считать законченной, равно как и саму российскую историю. И когда слышу от президента Медведева о какой-то там модернизации, мне, как говорят в Одессе, просто смешно. Ибо Россия-империя немодернизуема. Это допотопная централистская страна жандармов и чиновников, и другой она быть не может. Все попытки сделать ее демократической и современной, неизбежно упрутся в роковую идею ЕНР. И выход один: переступить через эту идею, разумеется, мирно и цивилизованно.
Тьма-родина
…матьматьматьматьматьматьма…
(А. Вознесенский)
Недавно наткнулся на очередной выпуск программы Сергея Минаева «Честный понедельник» по НТВ – и попал на жаркую дискуссию о Сталине с участием, разумеется, Александра Проханова, Сергея Кургиняна – с одной стороны – и политолога Полякова, адвоката Борщевского – с другой. Типовой дискуссионный комплект. Поводом для полемики послужила станция метро «Курская-кольцевая», где недавно восстановленная строка о Сталине обогатилась строкой о Ленине, а некий именитый архитектор вполне допустил восстановление памятника отцу народов в холле станции – чтобы стало совсем «как было у художника».
Проханов утверждал, что имя Сталина – это народная святыня и знамя столь желанной модернизации. То есть, по Проханову, для модернизации в России необходимы централизм и кнут. И вот что я, грешный, подумал: а ведь так и есть. В других, цивилизованных, странах в ХХI веке они для модернизации не нужны и даже вредны. Там для развития необходима как раз свобода, инициатива, самоуправление. Но Россия с ее вечным азиатским способом производства – совершенно особый случай. Проханов прав. Без централизма и кнута она не встрепенется.
Но Проханов чуть-чуть не договаривает. Возможно, знает, но не договаривает. Ведь что он сказал? Он в горячке спора обмолвился, что десталинизация, борьба со Сталиным есть борьба с самой Россией. Не ручаюсь за дословность, но смысл тезиса был именно такой. Вот и получается, что Сталин – это сама суть России. Не нечто к ней прилипшее, как грязь, а сама ее суть. Если это осознать, то становится понятен страшный смысл известной поговорки: метили в большевизм-сталинизм, а попали в Россию. Потому-то и попали, что это есть одно целое, как душа и тело.
Сталин – это квинтэссенция России, максимум всех ее смыслов. Ну, в самом деле. Централизация власти при Сталине – наивысшая во всей российской истории. Всегдашняя социалистичность государства российского, зыбкость института частной собственности Сталин довел до ненависти к частной собственности и почти полного ее отрицания. Презрение к «людишкам», к их жизням, готовность расходовать их в любом количестве во имя «великих целей» сталинская система подняла на невиданную высоту, недосягаемую для иванов грозных и петров первых. Кстати, Сталин – это симбиоз Ивана Грозного и Петра Первого, архетип российского властителя: изоляционистский деспотизм плюс палочная модернизация.
Продолжим. Российский мессианизм, т.е. вечное российское стремление навязать миру и, прежде всего, «гнилому западу» некую великую «правду», «истинного Христа» достигло наивысшей точки именно при Сталине, в форме пролетарского интернационализма, после войны приправленного красным православием, т.е. опять-таки «истинным Христом» как штатным агентом Лубянки по линии отдела внешних церковных связей МП. Геополитические претензии Российской империи были сполна удовлетворены именно Сталиным: кому из царей и императоров снилось, что граница их владычества будет проходить по центру Европы, рассекая надвое Германию, что под влиянием кремля будут Китай, Африка и миллионы коммунистических адептов во всем мире? А антизападный пафос? Батый мог лишь мечтать о нашествии в Европу того масштаба, которого достиг Сталин в 1945-м году. Неспроста наши патриоты, монархисты и православные, как правило приходят к сталинизму. Ибо принять и возлюбить Россию – значит принять и возлюбить Сталина.
Сталин – это имя и лик России. Не голубиная «Троица» Рублева, а портрет Сталина, написанный грязью и кровью – вот ее икона. Вся российская история, начиная с Батыя (а российская история начинается именно с Батыя, а не с Киева), готовила Сталина. Россия вынашивала Сталина несколько веков. Вынашивала Зло. Достоевский все ждал рождения «русского Христа». Вот он и родился: «русский Христос» - это Сталин, не случайно ему сегодня нимб пририсовывают! Достоевского мутило от этих страшных предчувствий, отсюда все его метания и копания. Он хотел верить, что Зло идет в Россию извне, он не хотел видеть, что Зло в самой России. Что сама Россия – Зло.
Вдумаемся, что принесла в мир Россия. Самую человеконенавистническую идею на свете – большевизм, захватившую как чума полпланеты. Кто в большей мере растоптал человека, его свободу, дух и мысль, чем Россия? А русские – жертвы и заложники этого Зла. А нередко и соучастники, невольные и вольные.
Вот что кроется за поверхностными полемиками о Сталине. Хочешь понять Россию, хочешь, наконец, проститься навсегда с иллюзиями и литературщиной – смотри на Сталина. Смотри на ГУЛАГ. Вот она, вся правда и вся суть. Россия без маски. Это не русофобия, ибо к Руси Россия отношения не имеет, поскольку она, повторяю, не из Киева, не из Новгорода, а из Орды.
Почему у еврейских диссидентов антисталинизм и антисоветизм зачастую переходили в критику России? Да потому, что им со стороны виднее. В этом их великое перед нами, русскими, преимущество. Мы-то все считаем Россию матерью, отождествляем свои интересы с ее интересами – и это нам глаза-то и застит. А евреям не застит. И потому не надо пугаться, если в отношении России ваша точка зрения вдруг совпадет, скажем, со взглядами Александра Янова. Просто то, что для еврея в данном случае – спокойный вывод наблюдателя, для русского – трагическое озарение с непредсказуемыми последствиями для личности.
Может ли вернуться Сталин, как того хочет тот же Проханов? Если Сталин – это апогей, пик российской истории, то вряд ли. Апогей уникален по определению. После него начинается неизбежный спад, застой, энтропия. Слишком много энергии, веры, биоматериала, генофонда, крови и слез было затрачено во имя его достижения. Такое не повторяется. Страна достигла наивысшего пика, вполне выразила себя, свою «идею» - и все, история страны заканчивается, затухает.
Это так, если говорить об истории в ее европейском понимании. Но есть ли у России ТАКАЯ история? Существует ли она в ТАКОЙ истории? Есть ли вообще у России история в европейском смысле? То есть история вообще?
Вспомним начало двадцатого столетия, замечательный серебряный век. Кто-то сказал, что если бы героини «Трех сестер» вдруг увидели будущий ГУЛАГ, то они сошли бы с ума. Людям серебряного века, вероятно, тоже казалось, что страшный апогей российской истории позади: ну куда уж дальше разгула опричнины и каторжного строительства Петербурга? Однако, как оказалось, было, куда дальше. Впереди были расстрельные рвы ЧК, Беломорканал и лесоповалы Сибири, миллионы жертв. Вот и сегодня, в новом «серебряном веке», мы надеемся, что возвращение Сталина невозможно, ибо, как полагаем, российский лимит тирании исчерпан. Не ошибемся ли, подобно русским европейцам начала прошлого века? Может быть, вся история России – это хождение по кругу, кружение по ночному лесу или по метельной степи, а поскольку у большинства нет нормальных представлений о ценности личности, свободы и культуры, нет ориентиров достойной жизни, то мы обречены на бесконечные возвращения, на безвременье?..
Россия – это историческая аномалия, порожденная ордынским насилием над русской личностью, что-то вроде черной дыры или бермудского треугольника. Здесь нет ничего устойчивого и постоянного, все в движении, все кочует, все смутно; неизменны лишь бюрократический деспотизм, кое-как консолидирующий это брожение, да еще свирепая анархия, как единственная альтернатива деспотизму. Татарщина, накативши на Русь, смешалась с ее изначальным европейским укладом, сбила ориентиры и настройки – культурные и психологические, породила химеры уклада, государственности, ума и души. Собственно, это и есть азиатчина. Азиатчина – это не Азия, это ПОМЕСЬ, эклектика, рождающая вечное двоение ценностей и установок, выдаваемое нами за пресловутую «широту натуры».
Чувствуете, как разговор о Сталине, о России неизбежно оборачивается разговором о нас самих? Вот портрет нашего «психо», взгляд со стороны (немецкое издание, 1916 год): «…С одной стороны у великоросса имеется много положительных, трогательных черт характера, за счет которых он располагает к себе. С другой стороны, часты проявления жестокости и бессовестности, так что невозможно понять, как столь разные черты характера уживаются в одном индивидууме. В русском характере мы находим контраст между меланхолией, чисто славянским благодушием и жестокими кровожадными инстинктами азиатских кочевников. Чтобы понять это противоречие в русском характере, необходимо обратиться к историческому развитию русских. Русский характер обусловлен в своей основе влиянием татарского ига, деспотической формой правления в России и, в первую очередь, крепостным правом. Эти три момента в национальной жизни русских в течение веков оказали чрезвычайно отрицательное воздействие на их характер».
Мы любим утверждать, что на Западе нас плохо знают, не понимают. Да поняли нас прекрасно, причем давно! В этом немецком абзаце – весь Достоевский, все его Митеньки и Рогожины с их контрастами. Наверное, те же самые «воины-освободители», что насиловали женщин в Берлине 45-го, потом кормили немецких детишек вкусной солдатской кашей, делали им всякие свистульки. Да и сама Россия – то в лице Федора Михайловича морочит голову человечеству братской «идеей всемирной», то преподносит уникальные образцы массовых убийств, а полеты в космос вполне сочетает с полудиким существованием большинства населения. И это не должно обескураживать, поскольку Россия – не страна, а фантасмагория, причем опасная, стремящаяся навязать себя миру. Да, собственно, и русские-то – это не нация в нормальном понимании, а фантасмагория…
Нам, русским, не повезло. Татарщина, творя из нас свое подобие, измордовала нам душу, превратила ее в кровавую котлету. Орда оторвала нас от европейского корня, сломала процесс становления буржуазных отношений и укрепления института частной собственности. Отсюда наша неустроенность и завистливо-враждебное отношение к тем, кто сумел обустроиться, прежде всего к нашим ближайшим соседям – к Западу, к Европе. Неслучайно, когда советские войска вошли в Восточную Пруссию, они не столько грабили, сколько уничтожали чужое богатство, вымещали на нем обиду за вечное российское неустройство.
Вот Лев Копелев вспоминает конец 1944 года:
«Первые прусские деревни Гросс– Козлау и Кляйн-Козлау горели. Шофер должен был держаться середины улицы: с обеих сторон жарко полыхали дома под черепичными крышами… Тлело и дымилось высокое дерево перед горящей церковью. Людей не видно. Несколько минут мы ехали сквозь огненный туннель по узкой кривой улице. Было удушливо жарко и страшновато: сыпались искры, летели головешки.<…>
Выехали на площадь. У армейской повозки покуривали несколько обозников. Мы остановились.
– Тут что, сильный бой был?
– Какой там бой, они тикают, не догнать… И вольных ни одного не осталось.
– Значит, заминировали, подожгли?
– Кто? Немцы? Нет… Никаких мин не было, а пожгли наши.
– Зачем?
– А хрен их знает, так, сдуру…».
Да не сдуру, а по причине неизбывной завистливой ненависти к этим уютным, крепким домам, кладовые которых ломились от окороков и колбас, ко всей нормальной человеческой жизни с чистыми туалетами и самоуважением.
А вот зарисовка нашего классика Александра Куприна, 1908 год.
«Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью. Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить. Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!».
В этом эпизоде – все. И мерзкий, как дурная болезнь, российский империализм, ныне вдохновляемый Газпромом и футболом. И скотская ненависть к элементарной бытовой культуре, к обустроенности «чухонцев» и к ним самим (как органично вписалась бы эта парочка в ряды защитников Бронзового солдата в Таллинне!). И босяцкое неуважение к собственности, буквально наплевательское к ней отношение. То есть мы видим нормальный большевизм. И при этом, надо заметить, перед нами не люмпены, не «пролы», не босяки – перед нами КУЛАКИ. Я хочу сказать, что большевизм в России – не просто доктрина политической секты Ленина, не дичок, привитый к российскому стволу. Это явление не социальное и не классовое, это явление всей российской жизни, ее плод. Большевизм в России – это психотип, и дай бог, чтобы не генотип. Это национальная черта, вот что страшно вымолвить.
Этим двум хамам, описанным Куприным, нужен Сталин. Не Николай Второй, и даже не Николай Первый, а именно Сталин. Царь-хам. Они его ждут, они им чреваты. Сталин просто не мог не взрасти на таком человеческом «гумусе».
Куприн в 1908-м (!) изобразил двух абсолютно советских людей. Абсолютно. Типические совки. Поневоле согласишься с монархистом Владимиром Карпецом, который любит повторять, что советское – это и есть русское. Надо задуматься: стоит ли российским белым людям европейского склада личности цепляться за понятие «русский», доказывать свое право на него? Не пора ли им начать формировать некие новые, собственные идентичности на основе общих ценностей и регионализма? Надо признать, что понятие «русский» прочно монополизировано «агрессивно-послушным» быдлом. Ведь русская идентичность, как она есть, сформирована Россией – империей и церковью – в качестве одной из своих главных скреп. Так долой эту скрепу! Впрочем, это отдельная тема…
Увы, мне трудно верить в русский народ как в некое целое после всего того, что с ним сделали. Трудно верить в его историческую состоятельность, в его разум. И лишь одно внушает некоторую, весьма осторожную надежду: в ответ на возрождение имени Сталина забрезжило слабой звездой имя его антипода – генерала Власова.
Кто такой Власов? Нижегородский крестьянин, в котором несмотря ни на что сохранилась тяга к европейским ценностям. То есть к свободе, собственности, праву. Власов восстал не просто против Сталина, а против исторической России, суть которой концентрированно выражал Сталин. Почитайте власовский Пражский манифест 1944 года. В нем нет России, это проект совершенно новой страны, не имперской, федеративной и демократической, которая от прежней страны наследовала только название. Эта новая страна лишь на мгновение проглянула в феврале 1917-го и была затерта глыбами двух противоборствующих лагерей в гражданской войне. Точно также лишь на мгновение проглянуло власовское освободительное движение – и тоже было затерто противоборством Гитлера и Сталина…
Вопрос в том, достаточно ли сейчас среди русских тех, кто смертельно устал от России, кому на ее месте необходима другая страна или даже несколько стран – демократических и современных? Пока я вижу, что русские в большинстве своем остаются коллективным имперско-большевистским хамом. Кстати, в ходе вышеупомянутой передачи Минаева проводилось интерактивное голосование телезрителей по трем позициям: «Сталин – преступник», «Сталин – герой» и «Сталин – талантливый менеджер». Большинство проголосовало, что Сталин – герой. Герой – не больше, не меньше. Этим людям Сталина не хватает, без него их жизнь ущербна, неполна. Они знают: только новый Сталин соберет их невнятное, распадающееся существование, свяжет его стратами смыслов и стимулов. Они не могут жить и работать без утопических бредней мирового замаха и кнута. Им как воздух нужна гордость за великое государство и мессианская кичливость вкупе с подлым страхом перед начальством любого уровня. Рабы хрен знает в каком поколении, они тоскуют по настоящему хозяину, им надоели всякие симулякры, имитации типа Путина. Может, правы патриотические пророки, утверждающие, что Россия еще не сказала миру свое главное слово? Может, только сейчас для этого появился соответствующий человеческий материал – результат многовековой изуверской селекции?
Россию не переделать. Ее можно лишь упразднить – конечно, бескровно и цивилизованно. Она никогда не станет европейской и демократической. Как бы ни прикрывалась Россия флером европеизма, она всегда будет нести в себе зло тирании и агрессии, дикую гикающую степь. Пессимисты утверждают, что не переделать и большинство русских. Массовый психотип сформирован, он необыкновенно устойчив. Народ опять хочет любить Сталина и праздновать 9 мая. А, значит, он снова готов быть рабочей скотиной и пушечным мясом. Спрашивается, надо ли «спасать» такой народ? Достоин ли он каких-либо усилий по его «спасению»? Да и нуждается ли он в нем? После всего, что было в ХХ веке пора трезво взглянуть на Россию и русских, которые изначально были жертвами России, а потом стали соучастниками ее кровавой фантасмагории. Соучастниками безвременья. Да, есть «другие русские», но их мало. Но... они все же есть, эти разрозненные атомы будущего, худо-бедно рыхлящие массив косного большинства и сами смысловые основы имперской пирамиды. И только их наличием я могу хоть как-то оправдать свою деятельность и само свое существование в этой стране.
(А. Вознесенский)
Недавно наткнулся на очередной выпуск программы Сергея Минаева «Честный понедельник» по НТВ – и попал на жаркую дискуссию о Сталине с участием, разумеется, Александра Проханова, Сергея Кургиняна – с одной стороны – и политолога Полякова, адвоката Борщевского – с другой. Типовой дискуссионный комплект. Поводом для полемики послужила станция метро «Курская-кольцевая», где недавно восстановленная строка о Сталине обогатилась строкой о Ленине, а некий именитый архитектор вполне допустил восстановление памятника отцу народов в холле станции – чтобы стало совсем «как было у художника».
Проханов утверждал, что имя Сталина – это народная святыня и знамя столь желанной модернизации. То есть, по Проханову, для модернизации в России необходимы централизм и кнут. И вот что я, грешный, подумал: а ведь так и есть. В других, цивилизованных, странах в ХХI веке они для модернизации не нужны и даже вредны. Там для развития необходима как раз свобода, инициатива, самоуправление. Но Россия с ее вечным азиатским способом производства – совершенно особый случай. Проханов прав. Без централизма и кнута она не встрепенется.
Но Проханов чуть-чуть не договаривает. Возможно, знает, но не договаривает. Ведь что он сказал? Он в горячке спора обмолвился, что десталинизация, борьба со Сталиным есть борьба с самой Россией. Не ручаюсь за дословность, но смысл тезиса был именно такой. Вот и получается, что Сталин – это сама суть России. Не нечто к ней прилипшее, как грязь, а сама ее суть. Если это осознать, то становится понятен страшный смысл известной поговорки: метили в большевизм-сталинизм, а попали в Россию. Потому-то и попали, что это есть одно целое, как душа и тело.
Сталин – это квинтэссенция России, максимум всех ее смыслов. Ну, в самом деле. Централизация власти при Сталине – наивысшая во всей российской истории. Всегдашняя социалистичность государства российского, зыбкость института частной собственности Сталин довел до ненависти к частной собственности и почти полного ее отрицания. Презрение к «людишкам», к их жизням, готовность расходовать их в любом количестве во имя «великих целей» сталинская система подняла на невиданную высоту, недосягаемую для иванов грозных и петров первых. Кстати, Сталин – это симбиоз Ивана Грозного и Петра Первого, архетип российского властителя: изоляционистский деспотизм плюс палочная модернизация.
Продолжим. Российский мессианизм, т.е. вечное российское стремление навязать миру и, прежде всего, «гнилому западу» некую великую «правду», «истинного Христа» достигло наивысшей точки именно при Сталине, в форме пролетарского интернационализма, после войны приправленного красным православием, т.е. опять-таки «истинным Христом» как штатным агентом Лубянки по линии отдела внешних церковных связей МП. Геополитические претензии Российской империи были сполна удовлетворены именно Сталиным: кому из царей и императоров снилось, что граница их владычества будет проходить по центру Европы, рассекая надвое Германию, что под влиянием кремля будут Китай, Африка и миллионы коммунистических адептов во всем мире? А антизападный пафос? Батый мог лишь мечтать о нашествии в Европу того масштаба, которого достиг Сталин в 1945-м году. Неспроста наши патриоты, монархисты и православные, как правило приходят к сталинизму. Ибо принять и возлюбить Россию – значит принять и возлюбить Сталина.
Сталин – это имя и лик России. Не голубиная «Троица» Рублева, а портрет Сталина, написанный грязью и кровью – вот ее икона. Вся российская история, начиная с Батыя (а российская история начинается именно с Батыя, а не с Киева), готовила Сталина. Россия вынашивала Сталина несколько веков. Вынашивала Зло. Достоевский все ждал рождения «русского Христа». Вот он и родился: «русский Христос» - это Сталин, не случайно ему сегодня нимб пририсовывают! Достоевского мутило от этих страшных предчувствий, отсюда все его метания и копания. Он хотел верить, что Зло идет в Россию извне, он не хотел видеть, что Зло в самой России. Что сама Россия – Зло.
Вдумаемся, что принесла в мир Россия. Самую человеконенавистническую идею на свете – большевизм, захватившую как чума полпланеты. Кто в большей мере растоптал человека, его свободу, дух и мысль, чем Россия? А русские – жертвы и заложники этого Зла. А нередко и соучастники, невольные и вольные.
Вот что кроется за поверхностными полемиками о Сталине. Хочешь понять Россию, хочешь, наконец, проститься навсегда с иллюзиями и литературщиной – смотри на Сталина. Смотри на ГУЛАГ. Вот она, вся правда и вся суть. Россия без маски. Это не русофобия, ибо к Руси Россия отношения не имеет, поскольку она, повторяю, не из Киева, не из Новгорода, а из Орды.
Почему у еврейских диссидентов антисталинизм и антисоветизм зачастую переходили в критику России? Да потому, что им со стороны виднее. В этом их великое перед нами, русскими, преимущество. Мы-то все считаем Россию матерью, отождествляем свои интересы с ее интересами – и это нам глаза-то и застит. А евреям не застит. И потому не надо пугаться, если в отношении России ваша точка зрения вдруг совпадет, скажем, со взглядами Александра Янова. Просто то, что для еврея в данном случае – спокойный вывод наблюдателя, для русского – трагическое озарение с непредсказуемыми последствиями для личности.
Может ли вернуться Сталин, как того хочет тот же Проханов? Если Сталин – это апогей, пик российской истории, то вряд ли. Апогей уникален по определению. После него начинается неизбежный спад, застой, энтропия. Слишком много энергии, веры, биоматериала, генофонда, крови и слез было затрачено во имя его достижения. Такое не повторяется. Страна достигла наивысшего пика, вполне выразила себя, свою «идею» - и все, история страны заканчивается, затухает.
Это так, если говорить об истории в ее европейском понимании. Но есть ли у России ТАКАЯ история? Существует ли она в ТАКОЙ истории? Есть ли вообще у России история в европейском смысле? То есть история вообще?
Вспомним начало двадцатого столетия, замечательный серебряный век. Кто-то сказал, что если бы героини «Трех сестер» вдруг увидели будущий ГУЛАГ, то они сошли бы с ума. Людям серебряного века, вероятно, тоже казалось, что страшный апогей российской истории позади: ну куда уж дальше разгула опричнины и каторжного строительства Петербурга? Однако, как оказалось, было, куда дальше. Впереди были расстрельные рвы ЧК, Беломорканал и лесоповалы Сибири, миллионы жертв. Вот и сегодня, в новом «серебряном веке», мы надеемся, что возвращение Сталина невозможно, ибо, как полагаем, российский лимит тирании исчерпан. Не ошибемся ли, подобно русским европейцам начала прошлого века? Может быть, вся история России – это хождение по кругу, кружение по ночному лесу или по метельной степи, а поскольку у большинства нет нормальных представлений о ценности личности, свободы и культуры, нет ориентиров достойной жизни, то мы обречены на бесконечные возвращения, на безвременье?..
Россия – это историческая аномалия, порожденная ордынским насилием над русской личностью, что-то вроде черной дыры или бермудского треугольника. Здесь нет ничего устойчивого и постоянного, все в движении, все кочует, все смутно; неизменны лишь бюрократический деспотизм, кое-как консолидирующий это брожение, да еще свирепая анархия, как единственная альтернатива деспотизму. Татарщина, накативши на Русь, смешалась с ее изначальным европейским укладом, сбила ориентиры и настройки – культурные и психологические, породила химеры уклада, государственности, ума и души. Собственно, это и есть азиатчина. Азиатчина – это не Азия, это ПОМЕСЬ, эклектика, рождающая вечное двоение ценностей и установок, выдаваемое нами за пресловутую «широту натуры».
Чувствуете, как разговор о Сталине, о России неизбежно оборачивается разговором о нас самих? Вот портрет нашего «психо», взгляд со стороны (немецкое издание, 1916 год): «…С одной стороны у великоросса имеется много положительных, трогательных черт характера, за счет которых он располагает к себе. С другой стороны, часты проявления жестокости и бессовестности, так что невозможно понять, как столь разные черты характера уживаются в одном индивидууме. В русском характере мы находим контраст между меланхолией, чисто славянским благодушием и жестокими кровожадными инстинктами азиатских кочевников. Чтобы понять это противоречие в русском характере, необходимо обратиться к историческому развитию русских. Русский характер обусловлен в своей основе влиянием татарского ига, деспотической формой правления в России и, в первую очередь, крепостным правом. Эти три момента в национальной жизни русских в течение веков оказали чрезвычайно отрицательное воздействие на их характер».
Мы любим утверждать, что на Западе нас плохо знают, не понимают. Да поняли нас прекрасно, причем давно! В этом немецком абзаце – весь Достоевский, все его Митеньки и Рогожины с их контрастами. Наверное, те же самые «воины-освободители», что насиловали женщин в Берлине 45-го, потом кормили немецких детишек вкусной солдатской кашей, делали им всякие свистульки. Да и сама Россия – то в лице Федора Михайловича морочит голову человечеству братской «идеей всемирной», то преподносит уникальные образцы массовых убийств, а полеты в космос вполне сочетает с полудиким существованием большинства населения. И это не должно обескураживать, поскольку Россия – не страна, а фантасмагория, причем опасная, стремящаяся навязать себя миру. Да, собственно, и русские-то – это не нация в нормальном понимании, а фантасмагория…
Нам, русским, не повезло. Татарщина, творя из нас свое подобие, измордовала нам душу, превратила ее в кровавую котлету. Орда оторвала нас от европейского корня, сломала процесс становления буржуазных отношений и укрепления института частной собственности. Отсюда наша неустроенность и завистливо-враждебное отношение к тем, кто сумел обустроиться, прежде всего к нашим ближайшим соседям – к Западу, к Европе. Неслучайно, когда советские войска вошли в Восточную Пруссию, они не столько грабили, сколько уничтожали чужое богатство, вымещали на нем обиду за вечное российское неустройство.
Вот Лев Копелев вспоминает конец 1944 года:
«Первые прусские деревни Гросс– Козлау и Кляйн-Козлау горели. Шофер должен был держаться середины улицы: с обеих сторон жарко полыхали дома под черепичными крышами… Тлело и дымилось высокое дерево перед горящей церковью. Людей не видно. Несколько минут мы ехали сквозь огненный туннель по узкой кривой улице. Было удушливо жарко и страшновато: сыпались искры, летели головешки.<…>
Выехали на площадь. У армейской повозки покуривали несколько обозников. Мы остановились.
– Тут что, сильный бой был?
– Какой там бой, они тикают, не догнать… И вольных ни одного не осталось.
– Значит, заминировали, подожгли?
– Кто? Немцы? Нет… Никаких мин не было, а пожгли наши.
– Зачем?
– А хрен их знает, так, сдуру…».
Да не сдуру, а по причине неизбывной завистливой ненависти к этим уютным, крепким домам, кладовые которых ломились от окороков и колбас, ко всей нормальной человеческой жизни с чистыми туалетами и самоуважением.
А вот зарисовка нашего классика Александра Куприна, 1908 год.
«Помню, лет пять тому назад мне пришлось с писателями Буниным и Федоровым приехать на один день на Иматру. Назад мы возвращались поздно ночью. Около одиннадцати часов поезд остановился на станции Антреа, и мы вышли закусить. Длинный стол был уставлен горячими кушаньями и холодными закусками. Тут была свежая лососина, жареная форель, холодный ростбиф, какая-то дичь, маленькие, очень вкусные биточки и тому подобное. Все это было необычайно чисто, аппетитно и нарядно. И тут же по краям стола возвышались горками маленькие тарелки, лежали грудами ножи и вилки и стояли корзиночки с хлебом.
Каждый подходил, выбирал, что ему нравилось, закусывал, сколько ему хотелось, затем подходил к буфету и по собственной доброй воле платил за ужин ровно одну марку (тридцать семь копеек). Никакого надзора, никакого недоверия. Наши русские сердца, так глубоко привыкшие к паспорту, участку, принудительному попечению старшего дворника, ко всеобщему мошенничеству и подозрительности, были совершенно подавлены этой широкой взаимной верой. Но когда мы возвратились в вагон, то нас ждала прелестная картина в истинно русском жанре. Дело в том, что с нами ехали два подрядчика по каменным работам. Всем известен этот тип кулака из Мещовского уезда Калужской губернии: широкая, лоснящаяся, скуластая красная морда, рыжие волосы, вьющиеся из-под картуза, реденькая бороденка, плутоватый взгляд, набожность на пятиалтынный, горячий патриотизм и презрение ко всему нерусскому - словом, хорошо знакомое истинно русское лицо. Надо было послушать, как они издевались над бедными финнами.
- Вот дурачье так дурачье. Ведь этакие болваны, черт их знает! Да ведь я, ежели подсчитать, на три рубля на семь гривен съел у них, у подлецов... Эх, сволочь! Мало их бьют, сукиных сынов! Одно слово - чухонцы.
А другой подхватил, давясь от смеха:
- А я... нарочно стакан кокнул, а потом взял в рыбину и плюнул.
- Так их и надо, сволочей! Распустили анафем! Их надо во как держать!».
В этом эпизоде – все. И мерзкий, как дурная болезнь, российский империализм, ныне вдохновляемый Газпромом и футболом. И скотская ненависть к элементарной бытовой культуре, к обустроенности «чухонцев» и к ним самим (как органично вписалась бы эта парочка в ряды защитников Бронзового солдата в Таллинне!). И босяцкое неуважение к собственности, буквально наплевательское к ней отношение. То есть мы видим нормальный большевизм. И при этом, надо заметить, перед нами не люмпены, не «пролы», не босяки – перед нами КУЛАКИ. Я хочу сказать, что большевизм в России – не просто доктрина политической секты Ленина, не дичок, привитый к российскому стволу. Это явление не социальное и не классовое, это явление всей российской жизни, ее плод. Большевизм в России – это психотип, и дай бог, чтобы не генотип. Это национальная черта, вот что страшно вымолвить.
Этим двум хамам, описанным Куприным, нужен Сталин. Не Николай Второй, и даже не Николай Первый, а именно Сталин. Царь-хам. Они его ждут, они им чреваты. Сталин просто не мог не взрасти на таком человеческом «гумусе».
Куприн в 1908-м (!) изобразил двух абсолютно советских людей. Абсолютно. Типические совки. Поневоле согласишься с монархистом Владимиром Карпецом, который любит повторять, что советское – это и есть русское. Надо задуматься: стоит ли российским белым людям европейского склада личности цепляться за понятие «русский», доказывать свое право на него? Не пора ли им начать формировать некие новые, собственные идентичности на основе общих ценностей и регионализма? Надо признать, что понятие «русский» прочно монополизировано «агрессивно-послушным» быдлом. Ведь русская идентичность, как она есть, сформирована Россией – империей и церковью – в качестве одной из своих главных скреп. Так долой эту скрепу! Впрочем, это отдельная тема…
Увы, мне трудно верить в русский народ как в некое целое после всего того, что с ним сделали. Трудно верить в его историческую состоятельность, в его разум. И лишь одно внушает некоторую, весьма осторожную надежду: в ответ на возрождение имени Сталина забрезжило слабой звездой имя его антипода – генерала Власова.
Кто такой Власов? Нижегородский крестьянин, в котором несмотря ни на что сохранилась тяга к европейским ценностям. То есть к свободе, собственности, праву. Власов восстал не просто против Сталина, а против исторической России, суть которой концентрированно выражал Сталин. Почитайте власовский Пражский манифест 1944 года. В нем нет России, это проект совершенно новой страны, не имперской, федеративной и демократической, которая от прежней страны наследовала только название. Эта новая страна лишь на мгновение проглянула в феврале 1917-го и была затерта глыбами двух противоборствующих лагерей в гражданской войне. Точно также лишь на мгновение проглянуло власовское освободительное движение – и тоже было затерто противоборством Гитлера и Сталина…
Вопрос в том, достаточно ли сейчас среди русских тех, кто смертельно устал от России, кому на ее месте необходима другая страна или даже несколько стран – демократических и современных? Пока я вижу, что русские в большинстве своем остаются коллективным имперско-большевистским хамом. Кстати, в ходе вышеупомянутой передачи Минаева проводилось интерактивное голосование телезрителей по трем позициям: «Сталин – преступник», «Сталин – герой» и «Сталин – талантливый менеджер». Большинство проголосовало, что Сталин – герой. Герой – не больше, не меньше. Этим людям Сталина не хватает, без него их жизнь ущербна, неполна. Они знают: только новый Сталин соберет их невнятное, распадающееся существование, свяжет его стратами смыслов и стимулов. Они не могут жить и работать без утопических бредней мирового замаха и кнута. Им как воздух нужна гордость за великое государство и мессианская кичливость вкупе с подлым страхом перед начальством любого уровня. Рабы хрен знает в каком поколении, они тоскуют по настоящему хозяину, им надоели всякие симулякры, имитации типа Путина. Может, правы патриотические пророки, утверждающие, что Россия еще не сказала миру свое главное слово? Может, только сейчас для этого появился соответствующий человеческий материал – результат многовековой изуверской селекции?
Россию не переделать. Ее можно лишь упразднить – конечно, бескровно и цивилизованно. Она никогда не станет европейской и демократической. Как бы ни прикрывалась Россия флером европеизма, она всегда будет нести в себе зло тирании и агрессии, дикую гикающую степь. Пессимисты утверждают, что не переделать и большинство русских. Массовый психотип сформирован, он необыкновенно устойчив. Народ опять хочет любить Сталина и праздновать 9 мая. А, значит, он снова готов быть рабочей скотиной и пушечным мясом. Спрашивается, надо ли «спасать» такой народ? Достоин ли он каких-либо усилий по его «спасению»? Да и нуждается ли он в нем? После всего, что было в ХХ веке пора трезво взглянуть на Россию и русских, которые изначально были жертвами России, а потом стали соучастниками ее кровавой фантасмагории. Соучастниками безвременья. Да, есть «другие русские», но их мало. Но... они все же есть, эти разрозненные атомы будущего, худо-бедно рыхлящие массив косного большинства и сами смысловые основы имперской пирамиды. И только их наличием я могу хоть как-то оправдать свою деятельность и само свое существование в этой стране.
